Николай Леонов: Вдова Троцкого принесла мне письмо с просьбой реабилитировать ее мужа

Николай Леонов, экс-замначальника 1-го Главного управления КГБ СССР, - «Комсомольской правде»: Вдова Троцкого принесла мне письмо с просьбой реабилитировать ее мужа

Фото: Иван ВИСЛОВ

21 августа 1940 года Рамон Меркадер по заданию Иосифа Сталина совершил зверское убийство Льва Троцкого в его доме в Мексике, где тот жил в эмиграции. О том, какие события последовали после смерти «Вождя Всех Народов», нам рассказал один из ближайших соратников Юрия Андропова - генерал-лейтенант госбезопасности, доктор исторических наук, экс-замначальника 1-го Главного управления КГБ СССР, бывший шеф Информационно-аналитического управления Комитета госбезопасности Николай Леонов.

- Николай Сергеевич, это правда, что вы встречались с вдовой Троцкого?

- Это было в 1956 году в Мексике, в посольстве СССР в этой стране, куда пришла вдова Троцкого Наталья Седова и попросила встречи с представителем посольства. Я был тогда дежурным дипломатом.

Я спустился в приемную и встретил женщину примерно 60 с небольшим лет, седую. Она была покрыта русским национальным платком – типа шали. На вопрос, чем я могу быть полезен, Наталья Седова ответила, что она – вдова Льва Давыдовича Бронштейна – Троцкого.

После ознакомления с результатами работы съезда партии, на котором была подвергнута критике эпоха культа личности и преступлений Сталина, она поставила вопрос о направлении в Центральный Комитет КПСС ее письма с просьбой пересмотреть дело ее мужа – Троцкого, покойного, с тем, чтобы реабилитировать его, со всеми вытекающими отсюда правовыми и политическими последствиями.

- Она письмо принесла?

- Она принесла письмо. Я сказал ей тогда, что мы, безусловно, выполним ее пожелание, направив письмо адресату. Я взял письмо, спросил, чем еще могу быть полезен. Она сказала, что пока других просьб у нее нет.

- А чем она обосновывала свою просьбу о реабилитации ее мужа?

- Единственное ее обоснование заключалось в ссылке на решения ХХ съезда партии, в работе которого была подвергнута критике политика Сталина в период так называемого культа личности, со всеми нарушениями законности. Грубо говоря – с беззаконием, в том числе с использованием террористических методов. И она полагала, что ее муж был жертвой той самой несправедливой политики тогдашнего руководства коммунистической партии. И она рассчитывала на реабилитацию, на пересмотр дела Троцкого.

Вдова Троцкого Наталья Седова.

- Вы письмо при ней прочитали? Или это не принято?

- Письмо было запечатано. Она изложила его содержание. В том духе, о котором я сказал. И просила переслать его в адрес ЦК партии. Что мы и сделали. Я передал письмо послу. Посол с дипломатической почтой оправил его в Москву. Через некоторое время, но достаточно длительное, по-моему, прошло месяца три-четыре, - мы получили в посольстве ответ, который можно или нужно было передать Наталье Седовой. В ответе говорилось, что оснований для пересмотра дела Троцкого нет. Письмо было лаконичным, категорическим.

- За чьей подписью оно было?

- Не помню.

- Это был не самый высокий руководитель ЦК КПСС?

- Нет. Это не был кто-то из членов Политбюро. Это был уровень технических сотрудников – на уровне общего отдела.

- А кто передавал ей письмо?

- Я ей не передавал самого письма. Я ей просто позвонил по телефону и сообщил о том, что такое письмо пришло. И изложил ей содержание этого письма. У нее такого документа на руках не было. Не была предусмотрена ей передача самого письменного текста.

- Как она отреагировала?

- Конечно, с огорчением. Сказала, что ожидала другого ответа. В свете той новой политики партии, которая была намечена ХХ съездом КПСС. Я сказал: я не могу дать никаких комментариев к ответу, который пришел из ЦК партии. И на этом разговор закончился.

- Больше она вам не звонила?

- Нет. И не приходила, насколько я знаю. Ведь моя командировка там не была вечной, я вернулся в Россию в 1956 году в конце года, в ноябре. И после этого я просто не контролировал прохождение отношений, если таковые были, между Натальей Седовой и Москвой.

- В Мексике жили люди, которые имели отношение к убийству Троцкого?

- Разумеется. Потому что покушение, которое совершил человек под различными фамилиями, у него было несколько фамилий: Жак Морнар, Меркадер, Хуан Лопес, под которым он похоронен в Москве... Так вот - кроме его покушения на Троцкого ведь было еще несколько покушений. Участником одного из них был знаменитый мексиканский художник Давид Альфаро Сикейрос. Он был коммунистом правоверным, ортодоксальным. Принимал участие в одном из таких покушений. И лично рассказывал, что стрелял из ручного пулемета по окнам резиденции Троцкого.

Лев Троцкий

- Он вам рассказывал?

- Да, я с ним был знаком. Рассказ относится к 1955 или к 1954 году, а покушения совершались в 1939-1940 годах. Сикейрос в связи с этим обвинением в соучастии в покушении на Троцкого, - кстати, это покушение было неудачным, - был вынужден оказаться под преследованием закона. И несколько лет жил за границей. Так что для него это не прошло бесследно.

Но там были не только политические симпатии и антипатии. Известно, что было два знаменитых художника – Диего Ривера и Давид Альфаро Сикейрос. Как два самых знаменитых художника, муралиста тем более, делали росписи на стенах - они между собой соперничали. Получилось так, что Диего Ривера был человеком, который предоставил свой дом для Троцкого, когда тот приехал в Мексику, а Сикейрос участвовал в покушении на Троцкого. Тут отразились и такие богемно-художественные отношения…

- А еще с кем из соратников убийц Троцкого вы встречались?

- Больше я ни с кем не встречался.

- Это были встречи с какой целью?

- Если вы имеете в виду мои встречи с Сикейросом, так это были обычные встречи, которые проводит человек, который исполнял обязанности культурного атташе посольства, со знаменитым художником. Мне были знакомы все художники, кинорежиссеры, известные театральные деятели. Это было естественной частью моей работы.

- Во времена Андропова вы были заместителем начальника 1-го Главного управления – внешняя разведка.

- Да, был.

- Вы по долгу своей службы еще касались темы убийства Троцкого?

- Разумеется, большая часть документации остается секретной. Где она хранится – это уже вопросы не моей компетенции. Я сам старался не влезать из голого любопытства в дело Троцкого. Знал то, что мне было известно лично, и то, что стало известно из литературы, из публикаций, которые были доступны всем. Специально я вопросом, непосредственно в дело так называемое Троцкого, никогда не вникал. Оно мне было неинтересно. Я в принципе отвергал идею террористических акций. По-моему, это был один из последних актов гражданской войны и гражданских распрей, которые были у нас в эпоху Советской власти.

- А сейчас вы как оцениваете убийство Троцкого?

- Как человек? Я осуждаю любые формы террористической деятельности. Это не формы вообще - сведения политических счетов. На каком бы уровне это не было. Но в то же время, конечно, считать Троцкого безобидной жертвой сталинского режима было бы некорректно. Находясь там, при жизни, он завещал все свое творчество Соединенным Штатам Америки. Он поддерживал с ними очень тесную связь. В какой мере она носила легальный, законный характер, а в какой уже имела и враждебный характер, мне неизвестно. Но я знаю, что все его литературное наследство после его смерти перешло в США. Ни России, ни кому-то другому он это не завещал.