Истории первых переселенцев: «В первую зиму мы ели жмых, который уносили с колхозной фермы»

Дмитрий Титов (слева) в начале 50-х во Владимирово.

«Комсомолка» продолжает рубрику «Истории первых переселенцев», посвященную юбилею образования Калининградской области, который будет отмечаться в следующем году. Наш следующий герой - житель Багратионовска Дмитрий Дмитриевич Титов. Родился он в селе Веснины Ульяновского района Калужской области, которое на рубеже 1941—1942 годов было оккупировано немцами. Почти все жители Веснин были расстреляны в отместку за сопротивление партизанского отряда «Смерть немецким оккупантам».

ВЕРБОВЩИК ИЗ ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ

- В первые дни войны моего отца, Дмитрия Степановича, забрали в армию, а мы через некоторое время отправились в эвакуацию, так как приближались немцы, - рассказывает Дмитрий Титов. - Вернее, мы просто перебирались из одной деревни в другую и в итоге оказались в Кожемякино Перемышльского района. Там мы и дождались конца войны. Еще в 1941 году мать, Евдокия Максимовна, получила похоронку, в которой говорилось, что отец в октябре погиб под Ленинградом.

В Кожемякино Евдокия Максимовна работала в колхозе, а Дмитрий с младшим братом Толей занимались хозяйством. И вот однажды осенью в деревню приехал вербовщик.

- Вербовщик этот был каким-то дальним знакомым матери, и он рассказал ей, что на западе образовалась новая Калининградская область, - продолжает Дмитрий Титов. - Сам он остался там сразу после войны, потому что воевал в Восточной Пруссии. Приехал он просто проведать своих родных и попутно вербовал народ. В общем, и мы втроем завербовались. Мне тогда шел десятый год, а Толик на три года младше был.

Жена Дмитрия Титова, Валентина (слева), во Владимирово с сестрой.

ОБЕД ИЗ КОМБИКОРМА

Дмитрий Дмитриевич вспоминает, что после рассказов вербовщика о хорошей жизни в Калининградской области семья Титовых отправилась в путь практически с пустыми руками.

- Ехали мы в военных теплушках, которые еще телятниками назывались, и привезли нас не на сам Южный вокзал, а на сортировочную станцию. Был, по-моему, ноябрь или декабрь 1946 года, снег уже лежал. Оттуда мы переехали по железной дороге сначала в Тарау (сегодня Владимирово – Ред.), а потом в поселок Красный Партизан, где нам дали квартирку в большом немецком барском доме. Вернее, это даже не квартира была, а комнатка. В ней стояли стол, плита, которую надо было топить дровами или брикетами, и две кровати. Мы с братом на одной спали, а мать на другой. На плите готовили, она же и комнату нашу обогревала.

Людей в том двухэтажном доме с мансардой поселилось много – около шести семей, получилось что-то вроде общежития. Также на первом этаже размещалась контора.

За время жизни в Красном Партизане у семьи Титовых не было своего скота, даже кур не завели. Из родной Калужской области они привезли лишь немного теплых вещей и небольшое количество продуктов – то, что осталось от дорожного пайка. Приехала же семья в самый разгар голода и небывалых для этой местности морозов.

- Это уже потом, года с 1947-го, переселенцы начали умно поступать и везли с собой скотину. А нам приходилось выживать. Стыдно говорить, но ели мы жмых, который давали колхозной скотине, - вспоминает Дмитрий Дмитриевич. - Мать устроилась дояркой, и когда мы с братом ходили на ферму, чтобы помочь ей, скотину напоить или сена в кормушки положить, то старались незаметно засунуть в карман кусочек этого жмыха. Иногда мать нацеживала небольшую фляжку молока и давала нам попить. На самом деле, все это видели, но никто никуда не сообщал, потому что все точно так же жили. Комбикорм мы тоже ели: мать его просеивала и лепешки пекла. Ну, и, конечно, картошку мороженую собирали. Это было самое страшное время. Весной стало еще туже. Помню, что у поселка Заречное была не убрана картошка. Мы все туда ходили и копали ее, а из крахмала мать лепешки пекла. Полегче стало только летом.

КОНЮХ РИХАРД

Некоторые семьи, переехавшие в Красный Партизан, по словам Титова, не выдержав тяжелых условий, вернулись на родину в Смоленскую, Рязанскую и другие области. А оставшимся переселенцам вскоре по карточкам стали выдавать больше хлеба и круп. На первом этаже дома, в котором жили Титовы, появился магазин, где эти карточки отоваривались. А потом, в том же 1947 году, карточная система была упразднена – колхозники начали получать деньги. По словам Дмитрия Дмитриевича, жили все одинаково, а «обворовывать было некого, потому что все знали, кто как живет».

В поселке оставались и немцы, которым, как вспоминает Дмитрий Титов, жилось даже хуже, чем переселенцам.

- Карточки давали и нам, и немцам, потому что они работали вместе со всеми, - продолжает наш герой. - Многие к нам относились с недоверием, но стычек никогда не было. А у меня тогда же появился друг Рихард, который был старше меня года на два-три. Жил он один, и я так и не узнал, что случилось с его родителями. Мы с ним общались с 1947-го по 1949-й год. К сожалению, не помню его фамилии, зато помню, что он звал меня Диман, с ударением на первый слог. Рихард был конюхом, а я очень любил лошадей. Летом мы с ним в ночное уходили, лошадей пасли, катались на них. Запомнилось мне на всю жизнь, что он как-то сказал: «Диман, вот увидишь, что пройдет 50-60 лет, и нас снова начнут стравливать». Вообще-то мы нечасто на такие серьезные темы не разговаривали, он мне также не говорил, воевал у него отец или нет.

Титовы с первенцем.

Рихард, по словам Дмитрия Титова, не был коренным жителем поселка, а приехал под Тарау из какой-то другой местности. Общались ребята между собой на смеси русского и немецкого языков. А однажды Рихард предложил своему русскому другу съездить верхом к его родственникам.

- Это летом было, и мы поехали из Красного Партизана в Мансфельд, который сейчас называется Полевое. Родственники его нас хорошо приняли, кониной угощали. Он представил меня, сказал, что я хороший друг его. Я тогда уже по-немецки немного разговаривал, потому что Рихард меня учил, и понимал почти все. Правда, когда они начинали быстро болтать, только суть разговора улавливал.

СБЕЖАВШИЙ ЗИГФРИД

Ближайшая школа была в поселке Владимирово, куда в 1947 году Дмитрий Титов пошел в третий класс.

- До школы-семилетки от дома было около трех километров, и я бегал туда из Красного Партизана. Рихард, правда, не учился. Вообще немцы вместе с нами в школе не учились – детей у них немного оставалось, и они взрослыми уже были, лет по 16-17. В основном, немецкое население было женским.

Дружба была недолгой, так как с 1948-го по 1949-й год немцев начали перевозить в Германию.

- Их собирали во Владимирово, свозили туда на машинах, потом эшелоном в Калининград, а дальше уже не знаю, как, - рассказывает Дмитрий Титов. - С Рихардом мы попрощались просто, как пацаны. Он хотел остаться, но не смог. Я даже хотел его разыскать, но фамилии его не запомнил и не знал, куда писать. Были, кстати, случаи, когда немцы возвращались. Про один такой сам точно знаю. Немец тот был не из нашего поселка, а из Медового. Я лично не знал его, по-моему, звали его Зигфридом. Где-то в Литве он сбежал, потом как-то ухитрился получить паспорт и вернулся, даже шофером в колхозе «Калининградец» работал годов до 70-х.

Семья Титовых.

ГОРЫ ТАНКОВ И САМОЛЕТОВ

Как и всем мальчишкам, маленькому Дмитрию интересно было, как работает настоящее оружие, которого можно было раздобыть в избытке.

- Вообще, конечно, я старался в эту историю не лезть. Но были смелые ребята, из тех, что немножко постарше. Они разряжали боеприпасы. Одному парню из Красного Партизана кисть руки оторвало, инвалидом стал. Еще один от взрыва погиб в Майском. Не могу сказать, что у каждого пацана прямо арсенал хранился – нет, конечно. Но помню, как мы с ребятами нашли винтовку, почистили ее, патроны подобрали – они везде по обочинам дороги валялись. Во время испытаний мы, уже зная о происшествиях с другими, привязали винтовку к дереву, к спусковому крючку прицепили веревку, и когда дернули, у винтовки разорвало ствол. На этом мои эксперименты закончились.

Железная дорога, тянувшаяся от Нивенского до Славского через Владимирово, была похожа на что-то среднее между полем боя и свалкой металлолома.

- Немецкой техники вдоль нее были горы: самолеты, танки, машины… Особенно на отрезке от Нивенского до Владимирово – все было завалено. А вот наших машин совсем немного – наверное, ремонтировали и увозили. Немецкие самолеты, может быть, сбитые были, а, может, их сюда с аэродрома привезли. К железной дороге также стаскивали все, что по полям было разбросано. Нам, мальчишкам, нравилось там лазать, но мать сильно ругалась, говорила, чтобы мы ничего там не трогали и домой не таскали. Боялась она за нашу жизнь.

В школе Дмитрий Титов так и не доучился. В шестом классе он бросил учебу и пошел работать сначала прицепщиком, а потом, когда выучился, трактористом в Нивенском совхозе. Вступил в комсомол, ответив на брошенный клич «Отстроим Калининградскую область!» и уже в 1957 году стал начальником фермы.

Дмитрий и Валентина поженились в 1958 году. С тех пор вместе.

Фото: Иван МАРКОВ

В 1956 году, когда семья переехала из Красного Партизана во Владимирово, Дмитрий познакомился там на танцах с приехавшей со Смоленщины к своей сестре Валентиной Ефименковой. Поженились Валентина и Дмитрий через два года, родили сына и дочку, а в 1963 году их семья переехала в Багратионовск, где Титовы живут и по сей день.