Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+6°
Boom metrics
Звезды14 октября 2017 22:00

Константин Паустовский - об Илье Ильфе: "Высок и тонок, как самый изящный негр из племени Мали"

Исполняется 120 лет со дня рождения одного из двух человек, научивших Россию шутить
Писатели Илья Ильф (на снимке справа) и Евгений Петров за работой. ФОТО ТАСС

Писатели Илья Ильф (на снимке справа) и Евгений Петров за работой. ФОТО ТАСС

"ОН СЛОВНО ПРОВЕРЯЛ ТЕБЯ СМЕХОМ"

Ильф родился в Одессе, в небогатой еврейской семье, и его отец, мелкий служащий, собирался дать всем четырем своим сыновьям хорошую, надежную профессию, которая позволит не бедствовать. Но, по иронии судьбы, первые двое сыновей стали художниками, а третий, Илья - писателем, и только четвертый - инженером-топографом. (Первые трое прожили на свете относительно недолго, а четвертый - 84 года).

В ранней молодости Ильф много общался с другими нищими писателями и поэтами - благо, тогда в Одессе недостатка в них не было. Причем сам он почти не писал - в основном комментировал других и рассказывал им о прочитанном. ("Не слышавши еще ни одной лекции по литературе и искусству, мы впервые от Ильфа узнали о Стерне и Рабле, Франсуа Вийоне и Артюре Рембо, Саади и Омаре Хайяме... С ним было нелегко подружиться. Нужно было пройти сквозь строй испытаний — выдержать иногда очень язвительные замечания, насмешливые вопросы. Ильф словно проверял тебя смехом — твой вкус, чувство юмора, умение дружить, — и все это делалось как бы невзначай, причем в конце такого испытания он мог деликатно спросить: «Я не обидел вас?»" - вспоминала его знакомая. Деликатность и интеллигентность Ильфа вообще отмечают все: Евгений Петров был потрясен тем, что в последний год жизни в записных книжках он писал о чем угодно - но уделил всего три строчки себе и своей смертельной болезни, резко обострившемуся туберкулезу).

При том, что Ильф постоянно голодал, как и большинство жителей тогдашней Одессы, он всегда был опрятен, выбрит и подтянут. "Он следил за своей внешностью" - вспоминал Юрий Олеша. "Ему нравилось быть хорошо одетым. В ту эпоху достигнуть этого было довольно трудно. Однако среди нас он выглядел европейцем... На нем появлялся пестрый шарф, особенные башмаки, — он становился многозначительным".

Чахотку он подцепил тогда же, в юности: потом друзья вспоминали о болезненном румянце на лице, о том, что он не выносил долгие прогулки и физические нагрузки... Но, по счастью, судьба (в которую он, как атеист, не верил) отмерила ему еще больше полутора десятков лет жизни, позволила уехать из Одессы в Москву и там стать писателем.

ТУСОВКА ДЛЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Ильф устроился на работу в газете "Гудок", где в 20-е сотрудничала целая толпа будущих великих писателей. Но если ранние газетные тексты Булгакова читаешь с легкостью и удовольствием, в ильфовских гений едва проглядывает.

И тем не менее, и эти заметки, и он сам вызывали восхищение. Русская литература тусовалась тогда во Дворце труда (описанном в "12 стульях" как Дом народов). И до революции он назывался, и сейчас называется Воспитательным домом, а расположен на Москворецкой набережной, и летом 2017-го был выставлен на продажу; публику внутрь для осмотра интерьеров не пускают). Другой дом, где находилась редакция, давно снесен.

Но тогда в доме на набережной кипела жизнь, молодые авторы, приехавшие бог знает откуда, пробовали реализоваться. Там он и встретил своих героев.

Как писал один мемуарист:

"Чаще всего развязный Никифор (оставим уж за ним это звучное имя!) хвастался своими сомнительными литературными успехами. Халтурщик он был изрядный. Что же касается дремучего невежества, то в главе о «Гаврилиаде» оно ничуть не было преувеличено.

Однажды Никифор страшно разобиделся на нас. Он вошел сияющий, довольный собой и жизнью и гордо объявил:

— Я еду на Кавказ! Вы не знаете, где можно достать шпалер?

Мы ответили вопросом на вопрос:

— А зачем вам шпалер, Никифор?

Тут-то он и сделал свое знаменитое откровение насчет шакала, который представлялся ему «в форме змеи».

Но дело на этом не кончилось. Никифор решил взять реванш за шакала.

— Смейтесь, смейтесь! — запальчиво сказал он. — Посмотрим, что вы запоете, когда я кончу свою новую поэму. Я пишу ее дактилем!

— Послушайте, друг мой, — сказал елейным голосом Перелешин, — я хочу вас предостеречь. Вы так можете опростоволоситься в литературном обществе.

— А что такое? — встревожился Никифор.

— Вот вы говорите — дактиль. Это устарелый стихотворный термин. Теперь он называется не «дактиль», а «птеродактиль».

КОНАН ДОЙЛ И ВОРОБЬЯНИНОВ

Среди любимых писателей Ильи был и Конан Дойл. Нет сомнений, что фабула "12 стульев" практически всем обязана рассказу "Шесть Наполеонов", где в одном из шести дешевых гипсовых бюстов императора спрятана драгоценная жемчужина (хотя, по воспоминаниям Петрова, сюжет о стульях и брильянтах подсказал его брат Валентин Катаев).

Эта секунда задокументирована. Вот тот момент, когда Россию научили юмору - тому прохладному черному юмору, который всегда был для нее родным, и который открыли для нее два журналиста. Пишет Петров:

"Я сел за стол. Как же мы начнем? Содержание главы было известно. Была известна фамилия героя — Воробьянинов. Ему уже было решено придать черты моего двоюродного дяди — председателя уездной земской управы. Уже была придумана фамилия для тещи — мадам Петухова и название похоронного бюро — «Милости просим». Не было только первой фразы. Прошел час. Фраза не рождалась. То есть фраз было много, но они не нравились ни Ильфу, ни мне. Затянувшаяся пауза тяготила нас. Вдруг я увидел, что лицо Ильфа сделалось еще более твердым, чем всегда, он остановился (перед этим он ходил по комнате) и сказал:

— Давайте начнем просто и старомодно — «В уездном городе N». В конце концов, не важно, как начать, лишь бы начать.

Так мы и начали".

Илья Ильф и Евгений Петров создали классические произведения советской сатирической публицистики.

Илья Ильф и Евгений Петров создали классические произведения советской сатирической публицистики.

"Большие губы делали его похожим на негра. Он был так же высок и тонок, как негры из племени Мали — самого изящного черного племени в Африке. Больше всего поражали меня чистота его глаз, их блеск и пристальность. Блеск усиливался от толстых небольших стекол пенсне без оправы. Стекла были очень яркие, будто сделанные из хрусталя" - вспоминал Паустовский, еще один солдат этой армии авторов, выросший на Украине и расцветший в Москве.

Смешно, что Евгений Петров и Илья Ильф выросли в одной и той же Одессе, а повстречались только в Москве. Петров, которого его старший брат Валентин Катаев вывел в "Белеет парус одинокий" под именем Павлика, был еще следователем угрозыска (это про него идет речь в книжке "Зеленый фургон", это его играл Харатьян). Катаев пристроил его в Москве, когда стало понятно, что у реального одесского "Зеленого фургона" неизбежен очень плохой конец, что брат наигрался.

Писатель Илья Ильф.

Писатель Илья Ильф.

Но Катаев не осознавал, что привел в "Гудок" очередного гения. Есть классическая история, которой он очень гордился - ну, пусть так и будет: что именно он познакомил Ильфа и Петрова и заставил их писать вдвоем "12 стульев". (По одиночке они бы не смогли - почитайте сами ранние ильфовские очерки, они беспомощны). Но вдвоем они стали богами.

ПУПС ИЗ АМЕРИКИ

Евгений Петров пережил Ильфа на пять лет; он отправился корреспондентом на войну и там в 1942 году погиб. Самое ценное, что он написал за эти пять лет - короткие воспоминания о своем соавторе. Это один из самых великих в истории некрологов, абсолютно совершенный текст. Он упоминал там, что у них за годы совместного творчества выработался единый стиль, такой, что никто не смог бы различить, где пишет Ильф, а где Петров - но, если не считать этих воспоминаний, больше этим стилем особенно не пользовался, и многие считали, что пережить смерть Ильфа он так и не смог.

У Ильфа был один ребенок, дочь, которая не очень хорошо его помнила - ей было два года, когда отец умер; и он редко брал ее на руки, потому что боялся заразить туберкулезом. (Впрочем, из поездки в Америку он привез ей хорошую детскую одежду, которой в СССР было не достать, и резинового пупса, который стал ее любимой игрушкой). Александра Ильинична прожила 78 лет, ее не стало в 2013-м, ее сын живет в Израиле. Неудивительно, что наследию отца была посвящена значительная часть ее жизни. Например, она нашла в архивах десятки фотографий, сделанных Ильей Ильфом - он часто снимал Москву, которой не уставал любоваться с первой поездки в столицу - и издала их в виде альбома. Естественно, она смотрела экранизации книг Ильфа и Петрова. В 2006 году в интервью "КП" она вспоминала, как Михаил Швейцер пригласил ее на премьеру своего "Золотого теленка"("Юрский подарил мне букет цветов, что было адски приятно" - Сергея Юрского она считала лучшим исполнителем роли Остапа Бендера).