Ни в дуду, ни в Красную Армию

Нельзя в стране со всеобщей воинской повинностью снимать армейское кино людям, и близко не видавшим казармы

Фото: кадр из фильма

Фильм о выдавливании русских из южных республик вызревал давно.

В сети там и сям видны следы фальстартов, где картина с рабочим названием «Юбилейный встречный» датируется аж 2015-м годом, сценаристом (а то и режиссером) значится Илья Тилькин, а исполнителем главной, машковской роли — Сергей Безруков.

Но тема требовала серьезной проработки. Нужно было разбираться в исламском социализме, что царил на юге позднего СССР и закончился пересадкой ожиревших красных баев на троны республиканских падишахов. Вникать в суть диковинных тянитолкаев типа «демократический исламизм» и обстоятельства, при которых остаточные гарнизоны делались единственным островком безопасности для некоренного населения. Злить анализом новых самовластных суверенов.

Похоже, одной дипломатией объясним столь долгий путь к экрану довольно немудрящей истории о военном оркестре в суверенизирующихся песках. Как и конструкцию «сценарий Дмитрия Ланчихина, Станислава Дремова по мотивам киноповести Ильи Тилькина».

В роли пьющего майора-дирижера состоялся Владимир Машков

Фото: кадр из фильма

Во всплесках фундаментализма новые авторы разбираться не стали и списали всю разгулявшуюся по бывшей советской Азии секир-башку на залетных из Афгана театрализованных моджахедов.

В роли пьющего майора-дирижера состоялся Владимир Машков, в роли детей в защитных панамках — «все, кто отличает ноту до от ноты фа». Песочного цвета минареты в синеве памирских сумерек смотрелись волшебно, медь блистала.

И все бы ничего, каб не застарелая болезнь нашего телепроизводства.

Нельзя в стране со всеобщей воинской повинностью снимать армейское кино людям, и близко не видавшим казармы. Военное житье-бытье стандартизовано настолько, что «турист» в нем опознается по первой же реплике. Когда в зачине «Бригады» Белый несется по расположению с воплем «Дембель давай!» — ясно, что сценаристы носили погоны и помнят, как отченаш, номер своего автомата. Когда в «9-й роте» прапор цедит: «Это залет, воин», — видно, что Ф.С. Бондарчук оттрубил свою «двушечку» от звонка до звонка. Когда оркестранты в «Медном солнце» спрашивают, можно ли им съесть посылочку — понятно, что вгиковская бронь крепка, как наша оборона.

На весь оркестр в солнечном Туркестане ни одного азиата — это в пехоте, у краснопогонников!

Фото: кадр из фильма.

На «можно» палятся сто из ста штатских, вздумавших косить под ветерана. Нет в армии такого слова. Его вымывает из вокабуляра в первый же день службы железной формулой «Можно Машку за ляжку и козу на возу, а в армии — «разрешите». Услышал в военном фильме «можно» — стоп, в брак.

Но и без того в казарме полно ловушек, на которых всегда вскроется чужак. Ремни лежат не так, лозунги висят не те. На весь оркестр в солнечном Туркестане ни одного азиата — это в пехоте, у краснопогонников! «Прощание славянки» звучит по пять раз на серию, потому что других песен в группе не знают (дарю: в 87-м в любой части отлично шла «Белая армия, черный барон», да и «Не плачь, девчонку» тоже никто не отменял). Боевое оружие добывается вскрытием ящика, без росписей в гроссбухе и переписи номеров. Оркестр репетирует вместо завтрака, а потом его в неурочный час кормят по протекции майора (чем??). Идиот в младшесержантских погонах нагло рассуждает, что на гражданке за жилье и хавку пахать надо, а здесь все бесплатно.

Неслабо ж он там, поди, отъелся, в 91-м-то году. А об особом отделе авторы хоть раз слышали? И чем он занят, пока оркестр уворачивается от гнева правоверных дехкан? А слово «субординация», из которой растет управляемый армейский механизм, им знакомо?

Обуревшие войска болтают с майором врасстежку, не только крючок, но и пуговицу распустив. Старлей с автоматом стережет сон личного состава: «Люди устали». Ефрейтор полковнику: «Я не могу с вами уходить!» Младший сержант майору: «Я не поеду, мне за своими вернуться надо». Недовольный оркестр поднимает бунт на корабле - и не отжимается потом в пыли на время. Водила велит молодому продать в кишлак гранату - и прознавший про то майор не выносит ему все зубы прикладом, а велит заводить мотор, что отлично можно делать и без зубов.

Правда, авторы где-то слышали волшебное слово «приказ» и думают, что если чаще его повторять, то сброд, именуемый у них армией, начнет действовать по уставу.

Правы джавдеты: все это костюмированное стадо следует гнать с гор в места постоянного выпаса, только стрелять необязательно. И так уйдут, мыча и обмахиваясь хвостом.

Парадоксальным образом фильм смахивает на старое советское кино о военных оркестрантах, целиком посвященное развалу и драпу белых армий от конницы-будённицы. Музыканты, народ просвещенный и полуштатский, дисциплине не поддавались, шалили с репертуаром (прекрасен эпизод «Медного солнца», где оставшийся без инструментов оркестр наяривает хабанеру из "Кармен" «на губариках») и, как могли, разлагали войска в пользу весны народовластия.

Во всплесках фундаментализма новые авторы разбираться не стали и списали всю разгулявшуюся по бывшей советской Азии секир-башку на залетных из Афгана театрализованных моджахедов

Фото: кадр из фильма.

Те времена ушли. Народовластие, возникшее на сопредельном юге, именуется емким армейским словом «бардак» и уже вымело к нам не только русскую диаспору, но и половину автохтонного населения. Армия не умерла, а напротив, подняла на мачту тот самый флаг, что в «Музыкантах одного полка» был сбит в пыль огнем красной артиллерии. И военным музыкантам из кино пора бы вспомнить, что они сначала военные, а потом уже музыканты и что племенным вождям надлежит разговаривать с ними тихо и с заискивающей интонацией.

Все для этого у создателей сериала было. Подходящие артисты, стиль, камера, дельное название.

«Медное солнце». 2018.

Реж. Карен Оганесян