Владимир Жириновский: Скорее всего не пойдет кремлевский кандидат. Буду я, Зюганов и Явлинский
Владимир Жириновский: Скорее всего не пойдет кремлевский кандидат. Буду я, Зюганов и Явлинский.
Фото: Евгения ГУСЕВА
А. Норкин:
- Добрый вечер. Что у нас сегодня? В 19.30 – новый опрос ВЦИОМ, так называемый индекс страха. Получается, что наши граждане больше всего опасаются роста цен и потери сбережений. В 19.00 тема, которая сегодня, наверное, номер один – так называемая золотая свадьба в Краснодаре – дело дошло уже даже до Кремля – свой комментарий дал пресс-секретарь президента, Дмитрий Песков. Ну а первый час мы вместе с вами проведем с нашим гостем – это глава парламентской фракции либерально-демократической партии России, председатель партии ЛДПР Владимир Жириновский.
Время дорого, поэтому очень короткий эпиграф сразу.
«Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Игорь Иванович». – «Погодите, гражданка, целоваться, давайте сначала конфликт разберем».
А. Норкин:
- Кто не знает, какой же конфликт, вот у меня в руках письмо официальное из фракции ЛДПР на имя главного редактора «КП» Владимира Николаевича Сунгоркина.
«Уважаемый Владимир Николаевич, 11 июля 2017 года в программе «120 минут» на радиостанции «Комсомольская правда» ведущие Андрей Норкин и его супруга Юлия обсуждали инициативу министерства здравоохранения России усилить контроль за скрытой рекламой алкоголя в кино. Оба эту идею поддержали, но в конце программы сделали несколько заявлений. Андрей Норкин поделился со слушателями, что курит, а Юлия Норкина рассказала, что любит по воскресеньям пропустить пару бокалов сухого вина. Таким образом, обсуждая запрет скрытой рекламы и вредных привычек, сами ведущие его же и нарушают. Нашей стране необходима пропаганда здорового образа жизни, в связи с чем таких ведущих лучше убрать из эфира». А дальше Владимир Вольфович приводит в пример и президента, и главу правительства, которые не курят и не пьют, и просит не допускать никаких форм рекламы алкоголя и табака в эфире «Комсомолки». Мы с Владимиром Вольфовичем в минувшую среду начали наш спор, потому что… давайте мы с вами, Владимир Вольфович, вспомним, чем он закончился. Мы разошлись во мнениях, надо ли говорить всю правду публично. Вы сказали, что не стоит.
В. Жириновский:
- Да, и сейчас могу сказать. Что, если мы будем всем всегда говорить правду, у людей будет всегда плохое настроение. Если человек болен, от него скрывают иной раз даже диагноз. И всю жизнь. Вот у меня мама. Определили рак в третьей стадии, но она никогда не знала этого. Врач ей написала в бюллетене – язва желудка. И я каждый раз изворачивался, я как-то боялся, что, может быть, это как-то заразно и так далее. Пять лет я мучился. И она не понимала, почему я как-то себя веду…
А. Норкин:
- Но лечили-то вы ее ведь по поставленному диагнозу…
В. Жириновский:
- Нет, просто операцию сделали. У нее боли в желудке были, увезли по скорой, определили, что… А зачем ей правду-то говорить?
А. Норкин:
- Хорошо, это называется ложь во спасение.
В. Жириновский:
- Да, и так постоянно. Вот ребенок глупенький, что-то у него не получается. Если ему говорить – урод, что ты там делаешь, ты что, поломал… Вот я к вам ехал, вижу – детская площадка, я остановился, посмотреть, как дети играют. Вот мы должны им говорить – ты хороший, вот давай по-другому сделаем. И так по всем направлениям. А в школе? Ты балбес, ты никогда не будешь отличником, ты ничего не сможешь… В армии… То есть, мы всегда говорим по своей жизни больше, так сказать, похвалы, которая не соответствует действительности. Так что, мы лжем? Мы стимулируем людей на хорошую жизнь. На хорошее настроение. На позитив. Мы знаем – он умрет, вот точно известно, врачи сказали… Вот когда у меня мама была больна раком, меня на работе спрашивали – ну, как там мама? Я, что, в день пять раз буду вам говорить, как мама… То есть, они ждут, когда она умрет? Нельзя этого делать… Но они из хороших побуждений – проявить сочувствие.
Ю. Норкина:
- Вы говорите о любви к человеку…
В. Жириновский:
- А теперь наоборот получается. Когда мы проявляем лишнее внимание к болезни, мы травмируем того, у кого в доме больной человек. Не надо напоминать ему. Я на работе забываюсь, а мне напоминают каждый день – ну, как мама? Да что такое вообще! Они-то из хороших побуждений… значит, они должны не делать этого. То есть, иногда нужно делать вещи от обратного. Скрывать правду. Это не обман…
А. Норкин:
- Я с этим согласен. Поэтому я вам и говорю, что, может быть, тогда правильней не всю правду говорить, но и не лгать? А вы тогда сказали, что мы настроение людям портим таким образом и нас слушают вот несчастные…
В. Жириновский:
- Ну, вот смотрите, умирают известные люди, малоизвестные люди. Зачем мы сообщаем каждый раз? Вот художник Глазунов – величина. А теперь недавно там какой-то блогер умер тоже. Ну, единицы его знают. Тоже сообщают. Певица умерла. Умер великий писатель и просто певица, которая когда-то пела там какую-то песню… уже забыли все. Ведь почему я говорю, что не надо сообщать? Люди слышат – а, и этот умер, и этот…
Ю. Норкина:
- Ну, как, проститься с этими людьми, вдруг кто-то захочет?
В. Жириновский:
- Да зачем? У нас в памяти они живые.
А. Норкин:
- Так, подождите, если вы говорите, что эту певицу уже забыли… я вот теперь даже думаю – называть ее фамилию или нет.
В. Жириновский:
- Не надо, родственницы ее обидятся – скажут, вот, понимаете… Молодежь не знает никто, и я забыл.
А. Норкин:
- Так вот, может быть, тогда и вспомнили, и послушали ее песни, как она замечательно пела…
Ю. Норкина:
- Мне кажется, Владимир Вольфович прав.
В. Жириновский:
- Так вспомнить-то вспомнили, но плохое настроение у них будет. Ведь каждый день кто-то умирает. За рубежом кто-то умер… ну, каждый день кто-то умер…
Ю. Норкина:
- Так, надо нести позитив людям, правильно?
А. Норкин:
- Хорошо, Владимир Вольфович, скажите, а политики тоже должны в этой парадигме существовать?
В. Жириновский:
- Конечно.
А. Норкин:
- Подождите, тогда я буду априори подозревать, что вы говорите ложь.
В. Жириновский:
- Давайте вот я беру не себя сейчас. Давайте – большая политика. Помните, Сталин – войны не будет. 15 июня, за неделю до войны, во всех газетах, по радио – войны не будет! Все едут в отпуск, войска уходят в лагеря. Это была ложь, Сталин знал, что она будет, но это он говорил, чтобы не спровоцировать Гитлера, он все-таки надеялся, может быть, еще месяц, еще месяц. Что это? Это ложь была. И эта ложь стоила нам миллионы жизней. Он даже не хотел самолеты отогнать в глубину, он не хотел дать патроны солдатам. 22 июня уже война идет и запрещено стрелять. То есть, солдат наших расстреливали немцы. Потому что или не было патронов, или не было приказа стрелять. Потом дали. Но 22 июня практически была мясорубка. Что это было? Это была правда из Москвы, ложь была из Москвы, вдруг все-таки это… и Гитлер в письме пишет Сталину – возможны провокации, так вы не верьте этому, я не отдавал приказ их совершать, это полковник какой-нибудь там самодеятельность проявил. И что это? И Гитлер лгал. А Сталин не лгал, он хотел избежать войны. Так это же ложь. А возьмите пенсионный возраст. Его же повысят. Но говорят – нет, не будем повышать. Но повысят. Это опять ложь. Это же не я говорю, это говорят другие, высокие инстанции…
А. Норкин:
- Я с вами соглашусь в этом, что у нас была масса примеров, я могу вспомнить там ельцинские времена и так далее…
В. Жириновский:
- Дефолт, помните, сказали – нет, дефолта в пятницу не будет – в понедельник дефолт…
А. Норкин:
- Владимир Вольфович, у нас есть законы, государственные, юридические, вы, как человек, имеющий такой опыт, знаете. Но у нас есть еще и законы надгосударственные, общечеловеческие. Я их называю законами божиими – 10 заповедей. 9-я заповедь – не лгать. Как же тогда?
В. Жириновский:
- Вот не лгать означает личное. Вот в семье не надо лгать. Например, дочь выходит замуж и сообщает родителям, что она любит его. Она любит его деньги, его положение, он ее как-то запугал, охмурил и она матери говорит – да, я люблю его. А потом плакать будет всю свою жизнь. Сын женится, а он не хочет жениться, тоже там какие-то вещи, связанные с конъюнктурой. И вот эта ложь в семье… или мальчик опоздал – пришел поздно – я был у друга. А он не у друга был, он был у девушки, или он был где-то в казино… В семье вот это нам неприятно, родителям, что мы, родили детей своих… а они нам лгут.
А. Норкин:
- То есть, вы призываете разделять? Ложь частную и ложь общественную.
В. Жириновский:
- Да. Общественная – во благо. Она допустима.
А. Норкин:
- Хорошо, я вас понял. Вот 1276 как раз спрашивает вас, Владимир Вольфович, а надо ли говорить, что невеста не девственница?
В. Жириновский:
- Вот если он ее очень любит и они действительно могут прожить много лет вместе, лучше обмануть.
А. Норкин:
- Как? Но он же потом поймет…
В. Жириновский:
- Ничего он не поймет, сейчас это невозможно. Сейчас такие варианты… в старые добрые времена простынь вывешивали на балкон… а сейчас никто и смотреть не будет… обычно полупьяный он это делает и ничего не понимает.
Ю. Норкина:
- Владимир Вольфович, вот если во спасение, а как тогда журналистские расследования, расследования уголовные, как бороться с коррупцией тогда?
В. Жириновский:
- Только по конкретным уголовным делам. Вот если арестован, посадили и все известно – вот его дома, вот деньги… в квартире трехкомнатной шесть миллиардов – что это такое? Вот этим и заниматься. Но когда мы каждый день говорим «коррупция, коррупция», мы тиражируем желание войти в схему коррупции. Почему я говорю про алкоголь и табак? Это же плохо. Но когда они слышат об этом, то они думают – а, если на радио ведущие говорят, так чего не выпить, чего не покурить? Я не лично к вам как бы претензии…
А. Норкин:
- Владимир Вольфович, сразу задаю вопрос – но тогда не надо вообще говорить о болезнях общества. Вот зачем ЛДПР говорит о болезнях общества?
В. Жириновский:
- Абстрактно мы говорим. Вот есть такие явления. Вот смотрите, когда мы каждый день какие-то вещи называем своими именами, то очень часто это приносит обратный результат - людям это становится нравиться. Я имею в виду подрастающее поколение. Они слышат по радио и они считают, что это хорошо. Вы ж не будете каждую минуту говорить – это плохо, коррупция – плохо, убили – плохо. Вот говорят и говорят, ну, что, может быть, это действительно нормальное явление – коррупция? Да еще красивое слово такое. И потом, какие деньги там ходят… Вот раньше были там юристы, экономисты, да. А сейчас тяга к чиновникам. Когда все поняли, что самые большие взятки берут чиновники, сейчас увеличилось количество студентов на те профессии, которые позволяют занять чиновничьи должности. То есть, мы что сделали с вами? Мы привлекли к коррупции талантливую молодежь.
А. Норкин:
- То есть, вы считаете, что мы разрекламировали?
В. Жириновский:
- Конечно, это реклама. И молодежь пошла работать туда, где можно участвовать в схеме. Вот что мы сделали…
А. Норкин:
- А если мы будем говорить о том, что за каждое проявление коррупции здоровенный тюремный срок грозит?
В. Жириновский:
- Не действует, к сожалению.
А. Норкин:
- А почему тогда одно действует, а другое не действует?
В. Жириновский:
- Угроза наказания перестала действовать. Почему? Потому что мы сами сообщаем, что, допустим, столько-то преступлений совершено в год, но столько-то не раскрыто. Например, три миллиона нераскрытых. И каждый думает – я это сделаю, я буду в тех трех миллионах, которые никогда не раскроют. Вот в чем проблема. И об этом не надо говорить. Надо говорить – все преступления раскрыты, все преступники арестованы. Все сидят в камерах и долго будут сидеть в местах лишения свободы. А вот сейчас – вышел Полонский. Да все будут радоваться – смотри, в Камбодже погулял полуголый, какая-то там «Кутузовская миля» - миллиарды и миллиарды. И сейчас снова что-то будет делать, хочет весь мир перевернуть. Да давайте будем как Полонский… Понимаете, это как бы пример для подражания.
А. Норкин:
- А как же тогда быть, вот вы говорите, что ужесточение не работает. Вот я читаю сегодняшнюю статью в «Российской газете», Вячеслав Володин рассказывает о некоторых итогах работы парламента. В частности, он говорит об ужесточении дисциплины трудовой среди депутатов. Так вот, он говорит, что введение штрафов за прогул в 60 тысяч рублей за день прогула, очень сильно дисциплинировало ваших коллег. Ну, это же ужесточение правила, так?
В. Жириновский:
- Так это за реальные поступки – человек не присутствует. Он, так сказать, не выполняет свои прямые функции. Я им всегда говорю – слушайте, вот я главный врач, а вы у меня завотделениями все, депутаты. И вот хирург не приходит. А кто операции будет делать? Все же выгонят такого хирурга. Больные умирают – ты не пришел, тебя нет. А депутат может не прийти, у него нет больных, у него нет школьников… он должен много работать, но конкретных результатов он каждый день показывать не должен. И поэтому сейчас седьмой созыв, самая сильная дисциплина и самый высокий рейтинг. Это ЛДПР призывала делать давно, но опять не до конца сделано. И мы предлагаем – дайте нам бюджет, положенный на сорок депутатов, я буду распоряжаться, я сэкономлю 20%, страна получит лишний миллиард в год – разве это не надо нам? Миллиард дополнительной экономии бросим на детей и на инвалидов. Вот не дают. Потому что я знаю, что мобильные большинству не надо, пускай звонят со своих мобильных. А когда за счет Госдумы, они звонят больше. Потому что бесплатно. Когда машину вызываешь бесплатно, он вызывает чаще. Когда самолет бесплатно, он летит куда угодно – по всему миру летит, ему все бесплатно. А если я знаю, что он из Костромы, вот парень в конце месяца в Кострому поедет, билет Москва-Кострома туда-обратно я тебе оплачу, все остальное за твой счет, - сразу все прекратится.
А. Норкин:
- А почему вам не дают этот бюджет?
В. Жириновский:
- Тогда ЛДПР будет самая эффективная фракция. Вот сейчас законодательство, мы даем больше всего законов. Сейчас «Справедливая» обгоняет нас, но они ненужные, законы, они берут старые наши законы и от себя подают.
А. Норкин:
- Подождите, если вы раньше уже эти законы предлагали, зачем они это делают?
В. Жириновский:
- Да, берут и от своего имени подают – слово там одно меняют и все.
А. Норкин:
- Так если это ненужные законы, зачем вы их давно тогда придумывали?
В. Жириновский:
- Нет, имеется в виду для них ненужные, уже нам отказали, закон не будет принят. Вот монополия на алкоголь, табак – 20 лет мы об этом говорим….
А. Норкин:
- Кстати, сегодняшняя инициатива. Минздрав предлагает рассмотреть вам, депутатам, вариант запрета продажи алкоголя в выходные дни – субботу, воскресенье.
В. Жириновский:
- Можно.
А. Норкин:
- А вот в Ульяновской области, оказывается, такая история уже пять и это не повлияло на снижение, наоборот, люди стали покупать в четверг и пятницу гораздо больше алкоголя, чем они бы купили в выходные дни.
В. Жириновский:
- ЛДПР другое предлагало. Давайте уберем алкоголь из мелких лавок. Только в магазинах, куда ты пришел за большими покупками и, если уж тебе надо обязательно… потому что в мелких, когда в шаговой доступности, ты идешь и прямо торчат одни бутылки. И только бутылки, там покушать не купишь. Пива 20 сортов, водки 20 и все остальное. А в больших магазинах загоните его в самый конец зала, заделайте черной занавеской и приклейте туда «ядовитое продовольствие с наличием яда».
А. Норкин:
- Так запретный плод сладок!
В. Жириновский:
- Пусть он открывает, заходит туда и ему будет стыдно. И он будет реже туда заходить. Но когда прямо в глаза, в любой большой магазин входите – в первую очередь, батарея бутылок… Ну, зачем сразу вот человека подталкивать?
А. Норкин:
- Это правда, кстати говоря… в нашем магазине, в который мы ходим, действительно, сразу проходишь через него…
В. Жириновский:
- Поставьте его в конце зала, он, может быть, не дойдет, он, может, купит колбаски немножко, батон – и уйдет. А вот эти бутылки стоят, он волей-неволей идет, долго-долго, раз – какую-то взял. А там же стоят выбирают… В одном магазине мне понравилось. Мальчишка – Владимир Вольфович, подскажите, какую взять? Представляете, он еще не знает, он первый раз, ему, наверное, 18 или 19 лет…
А. Норкин:
- Но вы ему, наверное, сказали – ничего не бери.
В. Жириновский:
- Я ему хотел предложить свою… Пошел проверить – уже нету, прекратили выпускать.
А. Норкин:
- Вашу можно найти в интернете, я видел, 4000 рублей стоит.
В. Жириновский:
- Ну, кто-то продает за нашей спиной. Мы прекратили выпуск.
А. Норкин:
- Нет, ну это как раритет продается.
В. Жириновский:
- Да, да, мы готовы бесплатно кому-то дать как раритет, пускай к Думе подойдет… В Америку мы отправляем много. Там много нашей диаспоры и они как бы… ну, им это как бы напоминание, они берут и в бар ставят, им приятна связь с родиной. Там же мало продается, вообще практически не продается. Это их немножко так душу шевелит. То есть, мы предлагали много раз убрать с глаз долой. А так, конечно, можно и время ограничить. И в выходные дни убирать. Конечно, таксисты будут ее продавать по воскресеньям в два-три раза дороже, но мы должны… самое лучшее – это пропаганда. В школе, в вузе…
А. Норкин:
- Какая пропаганда, если вы нам не разрешаете говорить?
В. Жириновский:
- Говорите, что вы не пьете и не курите. Хотя, может быть, вы иногда выпьете, иногда покурите, но человек, который слабый, он говорит – ну, а чего, вот выступал Норкин, хороший журналист, он говорит, что он иногда курит. А вот его жена Юля выпивает… А почему я не буду, я то же самое…
А. Норкин:
- Слушайте, Владимир Вольфович, вы к моей жене приклеили ярлык «Норкина выпивает».
В. Жириновский:
- Ну, она так открыто сказала… Она может так делать сама, но, когда миллионы слушают, там люди есть, которые упрекают друг друга – ты чего напился в выходной? А, вот журналисты могут выпивать, а я не могу? Я вам об этом говорю. Вы же с народом-то не связаны. Вы столичные штучки… Квартира, наверное, пятикомнатная? Наверное, дача огромная, мерседесы…
А. Норкин:
- Нет…
В. Жириновский:
- На метро ездите, в однокомнатной квартире живете?
А. Норкин:
- Так, мне всю правду говорить или нет?
В. Жириновский:
- В данном случае скажите ложь, что у вас однокомнатная квартира, на диване теща спит, а свекровь на кухне спит… и вы мучаетесь тоже там на какой-то полутороспальной кровати…
А. Норкин:
- Теща сегодня спала, но не на кухне…
В. Жириновский:
- Да, вот, и что денег у вас только-только на питание…
А. Норкин:
- Владимир Вольфович, я прошу прощения, опять мы должны сделать небольшой перерыв, у нас…
В. Жириновский:
- Да, и опять реклама дурацкая. По всей стране. Прокладки, и у всех грибок. Вся страна с грибком. И течет этот лавазол по всем ногтям… Что это такое?
Ю. Норкина:
- Вот тут нам вопрос пришел: «Запретом хотите таксистам благосостояние повысить?» «Возрастет самогоноварение – проходили в андроповщине».
В. Жириновский:
- Мы же не говорим запретить вообще. Мы говорим – немножко можно сократить где-то, убрать алкоголь из самых мелких лавочек, потому что чаще всего он там может быть фальшивый. Большие торговые сети все-таки боятся ответственности. Я согласен, давайте ответственность повысим. Рейды по всем такси. Нашли у него бутылки по ночной продаже по завышенным ценам, значит, лишается лицензии и больше он таксистом не будет, чтобы он знал. Магазин закрывать – лишаем лицензии. Если вот завод нашли, тоже полностью его уничтожить, всех рабочих в тюрьму и владельцев в тюрьму. Мы же не делаем этого.
Ю. Норкина:
- Не делаем. Почему?
В. Жириновский:
- Потому что коррупция. Потому что они платят местному главе администрации, участковому, куда угодно платят и все закрывают глаза. Участковый же знает, этот подпольный завод, все видят, заезжают – тару привозят, выезжают – вывозят готовую продукцию, рабочие идут… там 10-15 человек работают. Это все видят, все знают. Но что делать? Мне сообщили – вот наркопритон, жалуются избиратели – вот мы все знаем, что здесь наркопритон. Был министр внутренних дел тогда, не буду называть фамилию, я ему говорю – вот адрес, вот наркопритон. Ну, ладно, потом когда-нибудь мы и до них доберемся. Ну, что это?
А. Норкин:
- Что, прямо так министр говорил?
В. Жириновский:
- Да. Ну, министр внутренних дел - если он доберется потом, когда-то… Да ты участковому дай команду немедленно закрыть наркоприток и арестовать. Вот проблема. Это ведь почему? Кадры. Где взять кадры?
Ю. Норкина:
- А где их взять?
В. Жириновский:
- Потому что мы же всех изуродовали, расстреляли, выехали. Сейчас же выехали самые лучшие люди. Интеллигенция, образованные, богатые, с деньгами, они способные очень. Они уехали…
А. Норкин:
- А, может, уехали те, кто, наоборот, закон нарушает и пытается спастись таким образом от закона?
В. Жириновский:
- Есть и такие. А зачем мы пугаем свой народ-то?
А. Норкин:
- Ну, Владимир Вольфович, вас же как раз обвиняют в том, что вы чуть ли не больше всех вместе взятых и пугаете. И не только народ, но и вообще весь мир.
В. Жириновский:
- Нет, сперва мы должны людей раскрепостить. Вот смотрите, олигархи выводят деньги за рубеж. Я 20 лет говорю – давайте восстановим жесткую банковскую тайну. Никто не должен знать, хотя бы в одном банке – Сбербанк или Центральный банк – в этом банке все положенные кем угодно деньги никто никогда не имеет права даже спросить, сколько. Деньги останутся в стране. Давайте оффшор сделаем в Калининграде. Сахалин. Крым…
Ю. Норкина:
- А, может быть, нашу экономику сделать менее открытой? Чтобы люди вообще в оффшор не уводили?
В. Жириновский:
- Легализовать нужно все.
Ю. Норкина:
- Так Глазьев сказал, что у нас все легально в оффшоры уходит. У нас по законодательству это совершенно нормальная история.
В. Жириновский:
- Так давайте остановим. Давайте банк переводит деньги за рубеж, если у вас есть договор и вы оплачиваете купленное там имущество, вы возвращаете долг. А просто так мы не разрешим переводить.
Ю. Норкина:
- Давайте!
В. Жириновский:
- Так мы не можем пробить это. Мы сколько раз это предлагали.
А. Норкин:
- Так а кто не дает-то?
В. Жириновский:
- Большинство в думе не поддержит и не один закон ЛДПР принять не может. По собакам шесть лет не можем принять закон. Опять отложили. Вот собачья мафия, там кошачья, неважно, - не можем шесть лет принять. Это ж безобидный закон. Не можем. Рыбная мафия нам мешала принять закон о рыболовстве 10-15 лет. Мафия цветных металлов – тоже. Вот сейчас мафия кошачье-собачья. То есть, мы бьемся, а откладывают, откладывают и откладывают. Зачем откладывать? В год загрызают 25 человек, в среднем 2 человека в месяц.
Ю. Норкина:
- Так, и что вы предлагаете?
В. Жириновский:
- Принять закон.
Ю. Норкина:
- А в чем закон заключается?
В. Жириновский:
- Ну, там ограничения, там правила, регистрация… Нету этого закона. А если нет закона, твори, что угодно.
А. Норкин:
- Ну, хорошо, если так получается, что ваша фракция, вообще ваша партия, по вашим словам, едва ли не единственная, которая ведет борьбу на всех направлениях, почему электоральная поддержка у ЛДПР в общем-то не меняется за все время существования? И ваша личная, кстати говоря.
Ю. Норкина:
- Но она достаточно большая, поддержка.
В. Жириновский:
- Потому что надо, чтобы высокая поддержка была у пропрезидентской партии, или проправительственной и так далее. Вот из-за этого. Смотрите, как мы распределяем мандаты. Придумали хитрую формулу, которую не понимаю. Какой-то частный, какой-то знаменатель, на какое-то число делится – этого нет нигде в мире. Вот в сентябре 2016 года прошли выборы в Госдуму, «Единая Россия» получила 54%. А что это такое? 246 депутатов. Как они формируются? Одномандатники 207 и 39 вы берете из партийных списков. Все. Как это делается в любой стране мира. А они что делают? Одномандатники, а процент свой, 54, бросают на партийную часть Думы и у них на 100 депутатов больше. Вместо 246 у них 343. Вот и все. А у нас вместо 80 – 40.
А. Норкин:
- Хорошо, а если про президентские выборы говорить, вы скажите, вы для чего каждый раз участвуете в президентских выборах?
В. Жириновский:
- Потому что, если мы не участвуем, значит, мы чего-то боимся. Ведь любая кампания, в том числе и президентская, это возможность донести до избирателей наши принципы. Ведь шесть лет проходит – это большой период времени… А почему у нас не может быть эффект Трампа? Когда все были против него, а он вдруг побеждает? Почему должны думать, что всегда победит прокремлевский кандидат.
А. Норкин:
- Ну, мы к вам привыкли, к вам страна привыкла, вы не можете на эффект Трампа рассчитывать.
В. Жириновский:
- Согласен. Зато страна поймет, что я сегодня не буду иметь тех негативных характеристик, как Трамп. Он действительно никогда ничем не управлял. Ничем. А я управляю партией 30 лет, депутатским корпусом. Я встречаюсь с министрами, с губернаторами, я постоянно знаю, что происходит. Я врач, который сделал тысячу операций, я летчик, который провел самолет тысячу раз по всей планете Земля. Потому что я рядом, я слышу, я участвую в этом… Я же в судейском корпусе всем им говорю – я не судья, но я знаю этот процесс. А у Трампа никогда не было…
А. Норкин:
- Зато он управлял бизнесом. Вы управляете партией, он управлял бизнесом…
В. Жириновский:
- Но законы бизнеса не корреспондируют, не соответствуют законам общества, государства и политики – в этом большая разница. У него нет команды. Он набирает родственников. Все от него отворачиваются. Он не умеет работать с прессой.
А. Норкин:
- А вы чего тогда требуете нашу программу закрыть?
В. Жириновский:
- Я имел в виду вас настроить на то, чтобы больше никогда в своей программе…
А. Норкин:
- Так помогите тогда Трампу. Или это невозможно сделать сейчас?
В. Жириновский:
- Так сегодня любая попытка выйти на контакт с любым рядовым сотрудником его команды – сразу скандал в Америке! Вот, там еще Жириновский пытается выйти на команду Трампа! Упаси бог, сразу… Я дал интервью Би-Би-Си 4 ноября, за четыре дня до выборов, так это интервью в перечне обвинений Трампу.
А. Норкин:
- А что вы там сказали?
В. Жириновский:
- Я сказал, что голосовать только за Трампа. Хиллари Клинтон – это война, это хуже для всех американцев, Трамп это лучший выбор. Не потому, что для нас лучший, но он действительно обещал дать работу тем, кто потерял ее, после вывода производства в Китай, помочь другим слоям. То есть, он хотел поменять хоть немножко курс по медицинской страховке и так далее. Так ему не дают. Мне бы разве кто-то осмелился бы дать? Понимаете, моя победа – я сразу начну действовать. 18 марта я выигрываю выборы, 19-го я въезжаю в Кремль и выгоняю всю предыдущую команду, я не буду ждать два месяца, я немедленно их удалю из Кремля.
Ю. Норкина:
- Почему?
В. Жириновский:
- Чтобы быстрее приступить к работе.
А. Норкин:
- Да потому что вы напугали всех. В 1993 году напугали. Помните, когда ЛДПР, выборы в Верховный Совет и вы там блестяще выступили. По телевизору шла прямая трансляция, потом это прекратили. Вы тогда что ходили и по залу говорили? Вот тебя повешу, тебя повешу… помните, как всех напугали тогда? И теперь, конечно, все дрожат.
В. Жириновский:
- Понимаете, у меня было состояние самое прекрасное в моей жизни. Больше такого не будет никогда. Даже 18 марта следующего года, когда у меня все шансы победить, Кремль еще не решил, скорее всего, не пойдет кремлевский кандидат, а буду я, Зюганов и Явлинский. Зюганову я буду запрещать идти на выборы…
А. Норкин:
- Подождите, Путин не пойдет на выборы?
В. Жириновский:
- Пока есть тенденция к этому больше, чем наоборот.
А. Норкин:
- То есть, вообще Кремль не представит своего кандидата? Это сенсация.
В. Жириновский:
- Может представить. Но он на честных выборах проиграет. Проиграет. Там много в списке указано, но он проиграет.
А. Норкин:
- А у вас есть объяснение, почему Кремль, может быть, и не выставит кандидата? Для меня то, что вы сейчас сказали, это просто бомба информационная.
В. Жириновский:
- В принципе, мы знаем настроение части интеллигенции, что хочется, что был бы другой. Не обязательно даже отрицательные какие-то моменты, может быть, и есть у действующего президента, но просто хотят другого. Все-таки 18 лет – в августе-то будет 18 лет. Поэтому, конечно, желание обновления, новизны и другого… Другой стиль нужен, понимаете. Для России петербуржцы не годятся, это другая совершенно аура, все другое. Это не подходит. Россия не Петербург, это случайный город. Это Петр Первый хотел сделать заграницу, Амстердам и так далее. Там нету живого русского народа и всех остальных. Там музей.
А. Норкин:
- А что, откуда-то с Волги обязательно найти надо?
В. Жириновский:
- Нет, за 300 лет империи там жили только чиновники, ушедшие в отставку. Генералы, чиновники, дипломаты. Там простого народа-то не было никогда. Там была столица почти 300 лет.
Ю. Норкина:
- Владимир Вольфович, вот если вы станете президентом, вы будете восстанавливать Россию в границах СССР?
В. Жириновский:
- Конечно. Я об этом открыто говорю, и уже давно говорю, что задача моя будет – восстановить границы СССР. Добровольным путем. Через референдумы. И люди согласятся. Я же был везде. Вот Средняя Азия, Казахстан – они согласятся, добровольно.
Ю. Норкина:
- А на каком основании? Что их так прельстит?
В. Жириновский:
- Безопасность. Вот видите Афганистан? Горит 30 лет. Вы так хотите, чтобы было у вас, в Средней Азии? Да у вас единственная возможность обеспечить безопасность – воссоздать величайшее в мире государство.
Ю. Норкина:
- То есть, так, как и императоры российские делали?
В. Жириновский:
- Да. Азербайджан и Армения. Карабах вы никогда друг с другом не поделите… И так дальше.
А. Норкин:
- Вот Сергей-31 написал, что Жириновский только что лишился поддержки в Питере… потому что вы сказали, что петербуржцы не подходят…
«Так, про увольнение Норкиных уже забыли – ну и слава богу», - пишет 1276.
Да, я прервал Владимира Жириновского и Юлию Норкину на разговоре о том, что, когда Владимир Вольфович будет президентом, он восстановит Россию в границах СССР. Вы сказали, что это будет на добровольной основе…
Ю. Норкина:
- …как при царской России.
В. Жириновский:
- Да. И будут только губернии. И внутри изменим деление. Только территориальный принцип. В мире нет ни одной страны, где в основу деления на территории был бы положен национальный принцип. Это все сделали большевики. Они думали, что будет всемирная коммунистическая республика и все народы будут вступать как народы. И вот сделали 15 республик. А кончилось тем, что и Россию потеряли. Вот возьмем 100-летие гибели царской семьи – ну и что, вот идет крестный ход – разве это можно?
А. Норкин:
- То есть?
В. Жириновский:
- Через год будет 100-летие их гибели. Давайте переименуем Свердловскую область в Уральскую. С какой стати область названа именем человека, который практически организовал убийство царской семьи? Что ж такое вообще, если мы восславляем тех, кто расстреливает руководство нашей страны, в те, царские времена, то что будут дети говорить? Вы помните, я вам говорил, что нельзя тиражировать некоторые вещи? Вот мы сегодня памятниками советской эпохи тиражируем, чтобы люди становились на путь террора.
А. Норкин:
- Так что ж нам теперь, памятники эти сносить? Мы превратимся тогда в Украину современную.
В. Жириновский:
- Я не говорю сносить, но зачем Свердловская область называется? Зачем Ленинградская область?
А. Норкин:
- Владимир Вольфович, это тоже в каком-то смысле снос памятника. Вы хотите переименовать, то есть, устоявшееся название убрать, а вернуть какое-то старое…
В. Жириновский:
- Только по этому принципу – вернуть исторические названия. Вот спорят Волгоград-Сталинград – ни то, ни другое. Царицын. Не Ульяновск, а Симбирск, не Киров, а Вятка. Не Ногинск, а Богородск.
А. Норкин:
- Но точно так же вы говорите, что у нас не должен быть президент, а должен быть верховный правитель.
В. Жириновский:
- Да. Ну, зачем чужое слово, английское? Мы же себя унижаем.
А. Норкин:
- А как вы тогда по поводу монархии? Вот есть запрос какой-то такой на восстановление монархии.
В. Жириновский:
- Это от слабости. Люди устали от гнилой демократии. Мы не дали им демократию. Ни при Ельцине, ни сейчас, они не верят. Они понимают, что демократия у нас не получается. У нас вместо Николая Второго красный монарх Ленин. Потом Сталин и так до Горбачева. При демократии опять Ельцин, он оставляет преемника, преемник оставляет, так сказать, своего преемника, а потом возвращается. Ну, люди смотрят и думают – какая демократия, вы что вообще? Поэтому люди устали. А если мы дадим им настоящую демократию…
А. Норкин:
- А настоящая демократия – это что?
В. Жириновский:
- Начнем с депутатского корпуса. Чтобы в парламенте каждая партия была с таким количеством депутатов, за которых проголосовали избиратели. И не надо их обманывать. Не надо добавлять количество мандатов нужной правящей партии. Это же КПСС.
А. Норкин:
- А, может, они обманывают во спасение? Они считают так же, как вы – возвращаемся обратно к нашему спору.
В. Жириновский:
- Нет, вот это – обман в демократии… обман с коммунизмом – это что? Простить можно коммунистам? Построим коммунизм! Ну, построили? Нет? Так извинения принесите какие-то. Нет, они продолжают говорить, что все, обновленный социализм. Все. Вы читали Маркса и Энгельса? Они же самые русофобы были.
А. Норкин:
- Да, тут абсолютно согласен.
В. Жириновский:
- А им памятники стоят. Вот молодой человек, изучающий труда Маркса и Энгельса скажет – а что же такое вообще? Получается, чем больше поливаешь грязью свою собственную страну, тебе памятники ставят, даже если ты иностранец.
Ю. Норкина:
- А как быть с теми людьми, которые выросли на этом марксизме-ленинизме?
В. Жириновский:
- Так мы не должны отрицать советский период. Мы говорим – великая страна, Советский Союз. Достиг огромных успехов.
Ю. Норкина:
- То есть, мы должны примириться со всеми эпохами, которые у нас были?
В. Жириновский:
- Что это одна страна. Царская Россия, Советская и мы, но давайте примирим, сохранив название от царской России. Что мы это не Свердловская область, а исконно русские. С какой стати в названиях наших городов… вы знаете, что хотели Саратов переименовать в Суслов? Это что такое? Набережные Челны – Брежнев. Рыбинск – Андропов. Представляете! С трудом остановили. У нас вообще сейчас были бы все города названы членами ЦК КПСС. Вы что делаете вообще?
А. Норкин:
- Ну, Владимир Вольфович, вам же памятник есть прижизненный.
В. Жириновский:
- Так он на территории частного… так это же подарок, к юбилею. Это скульптура. Это называется не памятник, а декоративная скульптура, украшает территорию. Все.
Ю. Норкина:
- Ну, как при жизни портреты пишут…
В. Жириновский:
- Если бы памятник мне поставили бы на Лубянке, вот тогда другое дело. Это решение мэра Москвы нужно или Государственной думы. А это дома ставьте какие угодно памятники, скульптуры – это не играет роли. Но вы намеренно уходите от темы…
Ю. Норкина:
- Вадим из Самары пишет: «Владимир Вольфович, моя мама мечтает, чтобы вас выбрали, мы всегда за вас голосуем».
В. Жириновский:
- Вот, пожалуйста, миллионы об этом мечтают. Миллионы хотят.
А. Норкин:
- А вот Равиль пишет, что он за вас больше не будет голосовать, потому что все равно получается, что все, что вы говорите с трибуны, это ложь.
В. Жириновский:
- Он не понял. Вот ему так мозги пропесочили… я говорю не про себя, а те, у власти, кто наверху, которые вам говорят, что пенсионный возраст не повысим. Повысят. Что не будет дефолта. Будет. Что курс рубля стал стабильный…
А. Норкин:
- Зачем вы сейчас это сказали? Вы всем настроение портите, Владимир Вольфович…
В. Жириновский:
- Я объясняю им, таким, как Равиль.
А. Норкин:
- Так нельзя же, понимаете…
В. Жириновский:
- Так я вынужден… такие, как Равиль, как и из Санкт-Петербурга, он тоже говорит, что потеряли мы свое влияние… Он не понимает, что я сказал не про них, сегодняшних жителей, а потому что столица… Москву возьмите. Москва – столица, здесь живут тоже бывшие члены ЦК КПСС, дипломаты, министры, начальники. Со всей страны сюда съезжаются. Там заканчивают службу… руководители КГБ, все, на пенсию приезжают в Москву. И они все будут голосовать за коммунистов или за «Единую Россию». Но это единичный такой случай, это не вся страна. Но это специфика. Ведь почему проиграла КПСС и «Единая Россия» проигрывает? Партия начальников. А в партии начальников все подхалимы, все боятся критиковать, все заискивают, обманывают. А у нас этого нет. Я говорю – занимайте мое место – все боятся.
А. Норкин:
- А почему они боятся-то?
В. Жириновский:
- Вот сейчас снова говорю – кто хочет стать лидером ЛДПР? Ни один, даже близко.
А. Норкин:
- А почему?
В. Жириновский:
- Потому что это очень сложная работа. Это вас можно заменить – сколько журналистов в коридоре стоят – завтра вместо вас сядут – и про водку не будут говорить, и про табак не будут говорить… А меня заменить? Как вы замените? Зюганова можно заменить. Там 50 человек стоят, они все марксисты, сталинисты, ленинцы. И «Единую Россию» - любой губернатор станет во главе, любой министр. А ЛДРП? Это же партия, где нужно мозгами работать. За мной нету ни Газпрома, ничего нет.
А. Норкин:
- Дай бог вам здоровья, конечно, но, Владимир Вольфович, вот вы принимаете решение все-таки, что хватит, поработал я, хочу отдохнуть, а кто тогда будет ЛДПР вести дальше?
В. Жириновский:
- Полно людей. Но если мне придется уйти по каким-то причинам, они возглавят. Весь высший совет – 7 человек – любой из них возглавит. Лебедев. Курдюмов. Дегтярев. Нилов. Деньгин. Диденко. Полно людей, которые могут возглавить партию, они умные, образованные, молодые – 40-45 лет. Пожалуйста. Я ведь говорю о том, что сейчас, когда они, видя мой авторитет и мое влияние, мое участие… вот как я сегодня выступал перед вами, они не могут, им не хватает жизненного опыта, им не хватает драйва, азарта, смелости, мужества. Они вас боятся еще – вы журналисты. А я уже вас знаю 30 лет. Я помню, как вы меня оклеветали…
А. Норкин:
- Когда я вас оклеветал?
В. Жириновский:
- Не вы, я про журналистов говорю. Это было 50 лет назад, я был в первом классе.
А. Норкин:
- У нас с вами история личных отношений со времен разгона НТВ еще…
В. Жириновский:
- Да. А ваша подруга, с которой вы ведете «Место встречи», Ольга Белова, какую передачу она сделала? Клеветническую. Зачем она сделала? Кто ее заказал? Кто заплатил?
А. Норкин:
- Какую?
В. Жириновский:
- Вот в 2015 году, в октябре, в субботу он выходила, у нее, она одна вела, потом вы стали вести, это ее вечерняя была передача. Зачем она сделала? Кто-то позвонил, кто-то заплатил. Одурачить, исказить Жириновского. Сейчас у коммунистов на сайте висит всякая гадость про меня. Собрали и в личном плане нападки. Ведь с Зюгановым я договорился - никаких личных выпадов. Он говорит – да. А теперь висит у него. Официальный сайт. В суд подадим – 10 миллионов придется с них взять. Что делать? Ну, они же сами виноваты.
А. Норкин:
- Хорошо, вы же говорили, что эти деньги можно куда-нибудь отправить…
В. Жириновский:
- Мы раздаем деньги каждый день. Каждый день и каждый час… Сотни миллионов за 10 лет мы раздали гражданам.
Ю. Норкина:
- Танечка из Екатеринбурга пишет: «Браво, Владимир Вольфович! Помогите нам убрать имя бандита с нашей области».
В. Жириновский:
- Вот, вот, живут в области, а он же был аферист, в Нижнем Новгороде в криминальную группировку входил. Когда он умер, в сейфе паспорта в разные страны с визами, золото и иностранные деньги – доллары, фунты… Это ж человек готовился бежать. Яков Михайлович Свердлов. Кто он такой? И большинство большевиков все были в криминальных структурах.
А. Норкин:
- А вот Юрий просит считать его коммунистом.
В. Жириновский:
- Ради бога. Есть такие, я знаю. Людям хочется, бедным людям хочется, чтобы было общество, где они будут жить лучше. Я согласен с ними, и надо им помочь. Но ведь нигде не получился коммунизм? Ни в Венесуэле, ни в Северной Корее, ни на Кубе, ни в Москве. Нигде не получился он. Потому что люди не хотят уравниловки. Не хотят. Вот я хочу, допустим, чтобы вы жили хуже… вот у вас пятикомнатная квартира, а у кого-то однокомнатная. У вас мерседес, а у кого-то даже мотоцикла нет.
А. Норкин:
- Мерседес у вас…
В. Жириновский:
- Вы можете себе позволить стакан вина по выходным, а у людей на чай нету, на конфеты нету…
Ю. Норкина:
- Это правда.
В. Жириновский:
- И вы не курите, не надо больше говорить.
Ю. Норкина:
- И пить больше не будем.
В. Жириновский:
- Всем сообщаю. Андрей Владимирович Норкин не курит, а его прекрасная супруга Юлия забыла, что такое вино.
А. Норкин:
- А Владимир Жириновский к нам придет в следующем сезоне.
В. Жириновский:
- Обязательно!
А. Норкин:
- Давай по сообщениям пробежимся.
Ю. Норкина:
- «Владимир Вольфович – зе бест» – написали нам из Украины. «И чего? Все? А покидаться? Стареет, Вольфович». «Владимир Вольфович, дай вам бог здоровья! Без Вас Россия не Россия». «Яркий чел, Вольфыч, без него было бы скучнее!».
А. Норкин:
- Вот Юрий, который ругался, он почему-то удалил все сообщения… Азату не понравилось – «Жириновский уходит от темы, начал других грязью поливать»… И еще у меня тут 1276 – ругают Владимира Вольфовича, говорят, что ему не верят, потому что он говорит полуправду и лукавит. В общем, мнения разошлись, но, по-моему, положительных больше отзывов.
Ю. Норкина:
- «Ты и я – мы оба правы, правы, ах, как правы, скажем мы друг другу «браво»! Спасибо за хорошее настроение. И пусть мы все будем здоровы!». Замечательный тост!
А. Норкин:
- Ты чего говоришь такое? Ты же забыла…
Ю. Норкина:
- Ой, да, я же обещала…
А. Норкин:
- Так, оговорочка по Фрейду. Давайте перейдем скорее к другой теме… На самом деле, уйти от этой темы нам не совсем удастся, потому что сейчас будем говорить о золотой свадьбе в Краснодаре… История такая. Благодаря адвокату Сергею Жорину, очень известному специалисту, который занимается во многом вот как раз именно процессами, связанными с нашими звездами, с известными людьми, он рассказал и выложил в свою соцсеть материал о свадьбе, которая была сыграна в городе Краснодаре. Там выдавали замуж дочь председателя административной коллегии Краснодарского краевого суда, госпожи Елены Хахалевой и господин Жорин написал, что эта свадьба обошлась в два миллиона долларов и что это позор и так далее. Давайте послушаем его заявление.
С. Жорин:
- По поводу будет ли с моей стороны официальное обращение в совет судей Краснодарского края, то нет, потому что я не играю в игры, которые называются приходите завтра. Все всё прекрасно понимают. А вот в другие инстанции, в том числе, правоохранительные, мы обязательно официально обращение составим.
А. Норкин:
- А дальше ровно все то же самое, что мы с Юлей опять же совсем недавно обсуждали по поводу другой свадьбы, которая была не в Москве, а Лос-Анджелесе. Звезды эстрады, грандиозный стол, в подарок Бентли и так далее… и все это выкладывается в соцсети и рекламируется замечательным образом.
Ю. Норкина:
- Нет, все замечательно, я бы твой праведный гнев поняла бы, но здесь есть другая сторона медали. Насколько я понимаю, все это прекрасие оплачивал отец невесты, который является достаточно состоятельным бизнесменом, он об этом и написал, и говорил в интервью. И вот мне здесь непонятно – ну, Елена Хахалева – да, она председатель административной коллегии Краснодарского краевого суда…
А. Норкин:
- Давайте мы ее послушаем. Это не прямая речь, это озвученный фрагмент интервью Елены Хахалевой «Российской газете».
Е. Хахалева: - «В декларации нет сведений о супруге, потому что мы в разводе и я не обязана его указывать. Но он продолжает оставаться отцом моего ребенка. Бывший супруг полностью занимался организацией свадьбы нашей дочери. Он достаточно крупный предприниматель и в состоянии оплатить свадьбу своей дочери, хотя названная сумма в два миллиона долларов – это полный бред, что называется, цифра, взятая с потолка. Бентли никто не дарил, а звезды присутствовали на торжестве в качестве гостей. Мой бывший супруг грузин. Меладзе, как и Сосо Павлиашвили, как известно, тоже грузины, а Вера Брежнева замужем за грузином. С Иосифом Кобзоном бывший супруг в приятельских отношениях уже много лет. Он сегодня звонил, возмущался по поводу интереса журналистов, говорил, что это наглое вмешательство в частную жизнь. Лично я тоже так считаю. Неужели отец не может устроить достойную свадьбу своей дочери? Что касается вопросов ко мне, я считаю их неуместными. И какую проверку, спрашивается, надо проводить в отношении меня? Это была не моя свадьба, а свадьба дочери, которую оплатил ее отец. У него есть доходы, все они легальные и с них платятся налоги, а устроенную вакханалию я расцениваю как неприкрытое давление на судью. Это месть за то, что не поддалась шантажу и не позволила вынести незаконное решение. Мне прекрасно известно, кто заказчик скандала. Ведь в свое время эти люди приходили ко мне, пытались договориться, а, когда это не удалось, начали запугивать. Вот в этом, считаю, разобраться действительно стоит».
Ю. Норкина:
- Кстати говоря, история, которая действительно может быть абсолютной реальностью… Мне кажется, это совершенно нормальное, здравое объяснение.
А. Норкин:
- Хорошо, я не спорю, но тогда надо обратиться к одной вещи. Роберта Зилкимиани, бывшего мужа Хахалевой, мы послушаем чуть позже, а почему здесь, собственно, конфликт-то разгорелся? Когда выложили это все в Сеть, начались разговоры, что… ну, кто-то говорит, что это на ворованные деньги, кто-то говорит, что пусть это заслуженные и честные деньги, но это просто неприлично. И здесь возникает такая история. Существует кодекс судейской этики. То есть, как бы их писаные и неписаные правила поведения. Оказывается, там одно из требований – судья не имеет права публично демонстрировать какие-то проявления роскоши. Вот у судей так не принято, нельзя. И сейчас уже говорят о том, что нужно проверить, насколько вот эта свадьба нарушала этот кодекс. Я пока сейчас только о госпоже Хахалевой говорю… Видимо, судья не имела права делать это таким образом и допускать такой скандал. Потому что сейчас вот я читаю сообщения в социальных сетях гости, которые там были, они все в массовом порядке это удаляют, затирают. Фотографии, комментарии…
Ю. Норкина:
- А чего они боятся? Зачем тогда убирать фотографии? Оставьте все как есть. Если у людей абсолютно все в порядке и изнанка чистая и белая, зачем тогда это все удалять? Андрюш, они в разводе, и Роберт Хахалев, как человек предприимчивый, видимо, и любящий свою дочь, он мог совершенно… Мне здесь кажется, что Сергей Жорин, адвокат, как-то вот очень сильно обострил и развел всех.
А. Норкин:
- Сергей Жорин известен подобным эпатажным поведением…
Ю. Норкина:
- Мне здесь пишут. «Интересно, а почему так мощно не обсуждали и не осуждали свадьбу сына Гуцериева с дичайшей суммой на торжество? Видать, журналисты типа Лурье и Караулова штаны могли намочить при наезде на Гуцериева. А тут всего лишь судья…».
А. Норкин:
- Слушайте, давайте мы не будем обобщать и тем более тут наезжать на Олега Лурье, например, которого я лично знаю и очень уважаю…
Ю. Норкина:
- А другие пишут – «Вам рассказать, как судьи в Краснодаре живут?». Рассказать. Позвоните и расскажите, 3089, после перерыва.
А. Норкин:
- Еще пара вещей для справок. Вот о чем еще «Комсомольская правда» пишет, когда общались наши коллеги с коллегами госпожи Хахалевой, в общем, там говорят о том, что есть вопросы к ней, так называемые резиновые квартиры, когда прописываются мигранты в огромном количестве. А что касается ее бывшего мужа, с которым она действительно в разводе уже 13 лет, то опять же к Роберту Хахалеву, давайте я буду его так называть, потому что он, видимо, свою грузинскую фамилию сменил по каким-то причинам, вот он руководит крупным сельскохозяйственным предприятием, он занимается микрофинансовым бизнесом, то есть, микрокредиты выдает, у него есть служба такси, автоломбард, строительство, оптовая торговля – в общем, большой человек. Как опять же пишут наши коллеги из «КП», имя господина Хахалева связывается, в том числе, со скандалом, когда местные фермеры пытались тракторным маршем в Москву поехать, потому что его обвиняют в рейдерском захвате земель фермерских. Так что как бы к этим людям вопросы, наверное, есть. Но, с другой стороны, к любому человеку может быть вопрос. Почему мы эту историю обсуждаем? Потому что дело дошло уже аж до Кремля. Напомню, что сегодня на традиционном брифинге вопрос задавался пресс-секретарю Путина Дмитрию Пескову и он сказал приблизительно так – мы, говорит, конечно, об этом знаем, это не наша прерогатива, Кремля, а дальше он сказал очень интересную вещь. Есть, говорит, такие специальные ведомства, которые могут гораздо более пристально разобраться в подобных проявлениях.
Ю. Норкина:
- Может быть, это надежду дает?.. Я всегда считала, что чужие деньги считать неприлично, но меня смутило то обстоятельство, что Елена Хахалева, судья Краснодарского краевого суда, которая является еще и членом президиума Краснодарского краевого суда и заместителем председателя, но потом я прочла, что ее бывший муж, мягко говоря, не бедный. Но вот что нам с тобой написал человек из Краснодара, который спросил – вам рассказать, как судьи в Краснодаре живут? «Дом, угол Калинина и Октябрьской, судья купил пентхауз, цена минимум 10 миллионов. Квартира в комплексе «Адмирал» - цена минимум 8 миллионов. Судья краевого суда на Красной купила, дом своему сыну на улице Голубиная, стоимость минимум 10 миллионов…
А. Норкин:
- Это имеется в виду эта судья или другая?
Ю. Норкина:
- Это судьи в Краснодаре.
А. Норкин:
- И… Чего ты замолчала?
Ю. Норкина:
- Я так думаю, что в Краснодар пора зеленой папке приехать, чего-то я сейчас так подумала.
А. Норкин:
- Ну, я не знаю, вот Жириновский же тебе говорил, что не стоит про это говорить, потому что мы таким образом, может быть, сейчас вот рекламируем это все, потому что, конечно же, свадьба, красота невозможное, певцы, музыканты…
Ю. Норкина:
- Да, и тут нам пишут – «А что, Кубань – край благодатный, богатый, это общеизвестно».
А. Норкин:
- Давайте мы еще сейчас послушаем объяснение бывшего мужа судьи Хахалевой – с Робертом Хахалевым беседовала наша коллега из краснодарской «Комсомолки» Ольга Сухова, и вот он объясняет, что здесь вообще-то все преувеличено. И не два миллиона, а всего пять миллионов рублей…
«- Я думаю, что максимум до пяти. Я так не помню, а ориентировочно вот такая цифра была – до 5 миллионов.
- Это ваши друзья, вы с ними давно знакомы, да?
- Конечно. С Валерой мы с детства дружим. И с Сосо. Они в знак уважения в роли гостей присутствовали.
- Говорят, что платье невесты обошлось около 300 тысяч рублей?
- Оно обошлось в 100 тысяч рублей, я его оплатил по карточке.
- Больше всего какие траты были? Банкет сам? Или оплата зала? Или это были наряды?
- Да нет, это оплата зала была и все входила в эту стоимость.
- Говорят, что молодоженам подарили Бентли.
- Нет, конечно… Но я хотел бы сказать – я отец, мог бы ей и машины подарить любые, у меня есть определенные доходы, которые мне позволяют баловать своих детей. Есть налоговые структуры, сделайте запрос, если кто-то ошибается в моих доходах. А сколько я на детей трачу – это мое личное дело. Стоимость была до пяти миллионов. А покупал я там туфли или платье, сам выбирал или нет, ну, это вопрос, который согласовывался с ними.
- Да, почему-то сейчас пошла эта цифра – несколько миллионов долларов…
- Ну, вы представляете, что там должно быть, чтобы это столько стоило? Есть место, где мы проводили, организация, где это организовывал, ну, съездите и посмотрите, возьмете все эти цифры…».
А. Норкин:
- Валера и Сосо – это Меладзе и Павлиашвили, а Николай Басков, который тоже пел и был ведущим мероприятия, он сказал, что он был подарком от друзей, то есть, у него вообще как бы не было контактов с организаторами, его вот кто-то попросил провести. Я вот о чем хочу сказать. Если здесь есть какое-то нарушение закона, с этим, наверное, действительно должны разбираться другие люди. Здесь я о чем говорю? О том, что существуют просто рамки приличия.
Ю. Норкина:
- У кого они существуют?
А. Норкин:
- У людей.
Ю. Норкина:
- Да нет у этих людей рамок приличия. У них их просто нет… Я просто говорю о том, что, если нет нарушения закона, невозможно осуждать человека, который все зубы делает себе золотыми и вставляет туда алмазы. Это выглядит чудовищно и на каждом пальце там какие-нибудь совершенно ужасные бриллианты… ну, как человеку объяснить, что это безвкусно и неприлично просто? Ну, нельзя это объяснить человеку. Так же, как нельзя объяснить, что смешно смотреть вот на эту машину, которую вот делают совсем низенькой – Лада Приора – ребята, это смешно… Ну, нравится ему так? Ну и пусть…
А. Норкин:
- Когда у нас действительно там людям зарплату не выплачивают, устраивать из собственного… здесь я, кстати говоря, с Жириновским согласен – зачем ты хвастаешься? Вот я что говорил. Я сказал, что у нас крепкая семья и я люблю свою жену. И то он меня отругал. А здесь получается, что, вот, смотрите… Давай мы Михаила послушаем…
Михаил:
- Добрый вечер. Народ, так сказать, сознательно ожидает от власти альтруизма. Вот чем был хорош Советский Союз? Альтруизм был в какой-то степени политикой партии правящей. А сейчас все поменялось…
Ю. Норкина:
- Вы про что?
Михаил:
- Именно про свадьбу. Что когда руководители или правители начинают пропагандировать ?? и эгоизм… что человек должен удовлетворять только свои собственные потребности без всяких ограничений, то в таком обществе очень опасно, когда чиновники начинают рекламировать свое богатство…
А. Норкин:
- Михаил, спасибо, вашу мысль я понял. Хотя я не могу с вами согласиться, что вот как бы в советские времена политикой был альтруизм.
Ю. Норкина:
- Высокий голубоглазый блондин нам пишет: «Вы сейчас такую рекламу дадите и все судьи в Краснодар побегут!».
А. Норкин:
- Ну что, нам теперь не рассказывать про это? Насколько я понимаю вот это судейское сообщество, оно сейчас действительно проверяет, тут, кстати, много было комментариев на эту тему, вот адвокат Кучерена сказал, что в этом нужно разобраться, нет ли тут нарушения именно этического… Просто я не очень понимаю, мы ведь этические требования не можем прописывать как законы, правда?
Ю. Норкина:
- Нет, не может.
А. Норкин:
- А поступки, которые неэтичны, тоже вызывают очень большую и яркую реакцию общественную.
Ю. Норкина:
- Я думаю, что здесь нужно следовать букве закона, я думаю, что президент, когда получает какую-либо информацию, всегда говорит очень разумную вещь. Надо этот факт проверить.
А. Норкин:
- А почему? Вот если тебе с точки зрения твоего там вкуса или твоего воспитания эта штука не понравилось, вот это мероприятие, какое право ты имеешь проверять его?
Ю. Норкина:
- Если есть бумага в прокуратуру с предложением…
А. Норкин:
- Прокуратура, насколько я понимаю, не имеет полномочий проверять сейчас.
Ю. Норкина:
- А кто тогда имеет полномочия? Счетная палата?
А. Норкин:
- Я пока не очень понимаю. «Жалованье судей от 100 до 300 тысяч. Неужели только на такие деньги можно так роскошно жить?» Но ведь она говорит, что праздник этот был не на ее деньги… Вот тут очень сложная дилемма – вроде как по закону, даже и проверять-то это не особо представляется возможным… «Показное богатство представителей власти нынче в тренде. Чем больше это раздражает народ, тем изощреннее демонстрация следующего сеанса выпендрежа», - Юрий из Нижнего Новгорода.
Ю. Норкина:
- Ну, это правда. Вообще я заметила, что вот эти ребята, которые круто живут, как им кажется, и получают вот это бабло и разъезжают по всему миру… кстати, не удивлюсь, что они везде лепечут гадости про Россию – помнишь, в Израиле был один человек, который очень хвалился, что он этого обманул, этого обманул, этого… наворовал столько, что теперь сидит спокойно в Израиле и в ус не дует… Вот мне кажется, что все эти плевки в нас – а это в нас с вами плевки, безусловно, - они, конечно, очень популярны среди этих людей. Но я очень надеюсь, что, когда у нас потихонечку на место встанет понятие, извините за жаргон, что закон есть закон и его нужно выполнять, и что за преступления, в том числе, и финансовые, достаточно жестко будут наказывать…
А. Норкин:
- Но мы не можем тут ничего говорить…
Ю. Норкина:
- Нет, я тебе говорю, что, вот пока эти люди будут чувствовать себя безнаказанно, они будут продолжать делать такие истории. Армянская свадьба в Лос-Анджелесе, вот эта, вот та… Вот, смотрите, как вы, бараны, живете – по 7 тысяч педагог получает в месяц – а мы вот так вот…
А. Норкин:
- Это что, отсутствие воспитания?
Ю. Норкина:
- Нет, это хамство, конечно. Это такое же хамство, какое было у прокурорского работника, который сказал – вы получили две тысячи, чего, вам мало, что ли? Ты помнишь эту историю?
А. Норкин:
- Ну, там уже пошли кадровые решения.
Ю. Норкина:
- Да уже пошли… Но я очень надеюсь, что вот этот поход… В одном эфире я услышала рассуждения на тему того, что слово «справедливость» давно из нашей лексики ушло. С начала 90-х слово «справедливость» ушло. То есть, мы сейчас пытаемся хотя бы вернуть историю по закону, а справедливость у нас еще даже и не возникала.
А. Норкин:
- Да, к сожалению, тенденция, видите, какая… Я тут с Юрием абсолютно согласен. Как бы чем больше возмущение, тем чаще опять стали проявляться… Хотя, может быть, наоборот, это хорошо. Может быть, этих эпизодов не становится больше, просто на них стали обращать внимание. Давайте перейдем к следующей теме.
Последняя тема – это обсуждать с вами различные социологические опросы. ВЦИОМ опубликовал сегодня результаты нового исследования, которые касаются индекса страха. Получается, что у нас больше всего граждане боятся роста цен на продукты и обесценивания сбережений. На втором месте – страх военных конфликтов. Я поясню, что этот индекс рассчитывается по такой шкале – от минус 100 до 100. И вот сейчас как бы поднимаются вот эти ожидания по росту цен, по опасениям войны. Вот если индекс страха роста цен сейчас 27 пунктов, а два года назад он был всего 8. А вы лично чего боитесь? Я вот лично могу сказать, что у меня самый большой страх – если не говорить о жизни и здоровьи родных людей – связан со страхом потери работы. Вот рост цен на продукты меня не очень пугает, потому что цена на продукты все время растет… ну, слушайте, я никогда не видел, чтобы что-то дешевело… Военный конфликт? Ну, наверное, я как-то всерьез не могу к этому относиться, что сейчас может быть какой-то глобальный военный конфликт. А с каким-то конфликтом меньшего масштаба мы сталкиваемся практически каждый день. А ты чего боишься?
Ю. Норкина:
- Я как раз боюсь потерять родных людей.
А. Норкин:
- Нет, я думаю, что этот страх, видимо, даже не входит в этот индекс.
Ю. Норкина:
- У тебя страх потерять работу – ну, я здесь могу показаться малодушной, потому что я как бы лицо заинтересованное, но, я так понимаю, что, поскольку достаточно большая ответственность перед детьми, а у нас и ипотека, и прочее, и прочее… конечно, это очень тяжело. Я думаю, что у многих россиян тоже вот этот страх – потому что у многих ипотека, квартира…
А. Норкин:
- Ну, вот опять пишут – «Боятся потерять сбережения? Значит, сбережения есть. А это не так уж плохо». Понимаете, 1276, сбережения сбережениям рознь. А у нас Ростов-на-Дону. Ольга, здравствуйте.
Ольга:
- Здравствуйте. Интересная у вас программа, всегда вас слушаю. Поддерживаю вас за два бокала вина, только эстеты пьют вино, а не водку. Ну, сигареты – это у каждого свои слабости. Я хочу сказать, что для меня самое страшное – это дураки у власти. Спасибо за внимание.
Ю. Норкина:
- Спасибо, Оленька.
А. Норкин:
- Ну, вообще дурак, наверное, на руководящей должности это не самое хорошее…
Ю. Норкина:
- Ну, дурак дураку рознь. Знаешь, как на Руси говорили – Иван-дурак это человек открытый, простой, который бесхитростный совершенно.
А. Норкин:
- Нет, это другое…
Ю. Норкина:
- Вот знаешь, что самое страшное? Вороватые дураки. Хотя нет… Если дурак стоит на экономическом посту… ну, дурака тоже не поставят, у него своя корысть… Мне кажется, что там мало дураков, наверное, практически нет. Я думаю, что там очень умные хитрые люди, которые совершенно знают, что они делают…
Александр:
- Вечер добрый, уважаемый Андрей Владимирович и Юля! Если можно, короткая реплика по предыдущему часу. Я хочу сказать, что Владимир Вольфович очень опытный и очень умный политик, и троллил он вашу передачу по одной простой причине. Что она очень рейтинговая и в результате этого как бы его очень многие слушают. А как он сам говорил и всегда говорит – неважно, хорошее, плохое – лишь бы слушали. До кого-то дойдет. А теперь вот по поводу вашей передачи. Вернее, по вашей теме. Я не то что боюсь, а злит, вот от меня это не зависит, когда поднимают цены на продукты или когда поднимают цены на коммуналку. Вот это злит. А остальное там если что-то там… как-то без продуктов не обойдешься, все равно надо покупать. А когда вот ты три месяца назад тратил, грубо говоря, тысячу на эти продукты, а сейчас на те же самые продукты две тысячи тратишь… ну, урезать как-то не хочется, а как бы доходов нету…
А. Норкин:
- Спасибо, Саша. Вот Юрий пишет, что он боится телевизора.
Ю. Норкина:
- Пока Саша говорил, я вспомнила своего папу. Я вспомнила, какой у меня был ужас, когда врач мне сказал – да, это действительно онкология. Я говорю – ну, химия, там операция или что-то. Он говорит – нет, здесь, к сожалению, ничего сделать нельзя. И папа умирал у меня на глазах полгода. И я, знаете, ужасно не хочу, чтобы у меня в жизни опять случилась такая история. Вот этого мне очень страшно.
А. Норкин:
- Понимаешь, они у каждого человека есть…
Ю. Норкина:
- Я понимаю, что они могут быть неизбежны, но, ребята, дорогие, вот, честное слово, когда с деньгами было совсем тяжело и совсем плохо, я всегда себе говорила – да ничего, черный хлеб и водичка, да посижу, ничего страшного… У меня деды прошли войну, у меня бабушки голодали… папа мне рассказывал, как они жмых жевали в детстве… Мне всегда казалось, что потеря людей, которые тебя любят и невозможность ничего сделать в этом смысле… может быть, я ошибаюсь, но, мне кажется, что есть какие-то совершенно огромные общечеловеческие вещи, которые пугают гораздо больше…
А. Норкин:
- Так я тебе про это и говорю… Юль, ты просто чуть-чуть переводишь в другую область.
Ю. Норкина:
- Вот мне написали: «Гражданская война. Боюсь, придется знакомых убивать…». Дим, ну, тоже троллинг понятен… Вообще гражданская война, вообще любая война – это все очень страшная история…
А. Норкин:
- Смотри, вот пишет человек явно из Донбасса, судя по номеру. «Боюсь, что в моем районе или поблизости снова начнутся обстрелы, боюсь попасть на патруль, когда проморгал начало комендантского часа, боюсь быть убитым очередным обстрелом. Не могу не предположить, что для российских граждан вот эта история на юго-востоке Украины какую-то свою роль сыграла, почему вот страх военного конфликта увеличивается». А у нас Краснодарский край. Алексей, здравствуйте.
Алексей:
- Я боюсь гражданской войны. И именно из-за своих детей, своих близких. Я-то уже пожил. Вы посмотрите историю. Ведь мы сейчас живем в начале 21 века. А что было в начале 20-го? Это хамство, лакейство, нувориши… все это закончилось гражданской войной. И я этого боюсь.
Ю. Норкина:
- Вот. О чем это говорит? Это говорит о том, что нужно начинать жить по закону. И для этого должны заработать институты, которые призваны за этим следить.
А. Норкин:
- Так, вот ты похвалила Юрия, который телевизора боится, он теперь написал, что он боится интропии Вселенной.
Ю. Норкина:
- А что такое интропия? Апокалипсис, что ли?
А. Норкин:
- Ну, типа того. Это такая степень упорядоченности и неупорядоченности в состоянии Вселенной.
Ю. Норкина:
- «Если для себя – боюсь старческой немощности». Дмитрий написал: «Я никого не троллю, я серьезно написал про гражданскую войну».
А. Норкин:
- А у нас Николай Николаевич в эфире. Добрый вечер.
Н.Н.:
- Добрый вечер. Большое вам спасибо за ваши передачи. Хочу сказать, что, уважаемый Жириновский забыл, что два года назад, когда его Ганапольский попросил сказать по радио «Эхо» нецензурное слово, он тут же сказал слово из трех букв. А вообще я боюсь, конечно, локаута нокаута. Спасибо.
Ю. Норкина:
- Спасибо большое.
А. Норкин:
- Ну, этот эпизод я помню, только, мне кажется, он был раньше. А вот чего боится Николай Николаевич, я не совсем понял.
Ю. Норкина:
- «Боюсь начать бояться, я реалист по жизни и не хочу менять жизненную позицию», - Александр из Ростова. Да, хорошая история. Наверное, у вас возраст еще достаточно молодой.
Тамара Ивановна:
- Здравствуйте. Я из Новосибирска. Я вам писала свой отзыв по первой теме, по второй тоже написала, а по третьей хочу сказать, что я боюсь потерять здоровье, быть немощной и быть обузой своим родственникам… А так, все остальное – ну, как говорится, было бы здоровье, а остальное все купим.
А. Норкин:
- Хорошо, спасибо. Вот я сейчас нашел такую графу: страх проблем со здоровьем, трудности с получением медицинской помощи тоже вырос. В начале года был показатель ровно 0, сейчас 8. Не такой большой рост, тем не менее, тоже есть. Вот если целиком говорить, то страхов стало больше у наших граждан.
Армен из Пятигорска:
- Здравствуйте. Я вот хотел с Жириновским поговорить, но не получилось. Насчет того, чего я боюсь. Я боюсь вот коррупции. Я борюсь с коррупцией с судьями, у нас тоже в Ставропольском крае не хуже, чем в Краснодарском. И добиться правды нереально без денег. Вот судья Ставропольского президиума мне написал так – ты воюй против России, но твое дело бесплатно в суде рассматриваться не будет. И привел пример, как вот эти люди воюют против России. Но я против России не буду, а против этих коррупционеров воевать точно буду.
Ю. Норкина:
- Армен, а что на кон поставлено? За что вы бьетесь?
Армен:
- Я бьюсь за справедливость.
Ю. Норкина:
- Это ваш бизнес? Или что?
Армен:
- И бизнес отобрали, и квартиру отобрали, и с многочисленными ножевыми ранениями судимость повесили. Понимаете, добиться правды нереально. Вот ??? ответил на вопрос, что судей нельзя уволить и нельзя на них уголовное дело возбудить. Вы представляете, это что такое ???
А. Норкин:
- Спасибо, Армен… «В Украине и Донецке тоже был беспредел миллионеров, судей и прочее, все делали деньги и вот к чему все это привело….»
Так еще один звонок. Марат из Саратова.
Марат:
- Здравствуйте. Я тоже боюсь революции. У меня вот дочка закончила институт. Тоже там что-то про этих новых… оппозиционеров поддерживала, я ей все рассказал… ну, объяснил, что это лучше не надо, в России революции нормально не проходят. Вроде доказал. Она защищала диплом. Но, понимаете, она отличница, защитила диплом – и два человека. Одна дочь высокопоставленного железнодорожника и моя дочка. И когда той, которой дипломную работу написал руководитель группы, поставили пятерку без дополнительных вопросов, а моей дочери поставили четверку. И вот она пришла с такими слезами. И вот после этого я говорю – иди дальше, чего хочешь делай… Иди, добивайся справедливости, правды.
Ю. Норкина:
- Очень интересные сегодня сообщения приходят. «Жить по закону с каждым днем противнее, поскольку народ на 65% быдло…». Вы знаете, дорогой мой 6976, слава богу, что вы не быдло, мы очень рады… так что живите так, как вам хочется, а я надеюсь, что когда-нибудь все-таки тем, кто живет не по закону, придется расплачиваться и за яйца-то вас возьмут…
Константин:
- Здравствуйте. Сегодня у вас была передача, когда дом за 600 тысяч 200 метров построить, и вот, чтобы страха избежать, я предлагаю небольшую стратегию. Вот у нас около 40 миллионов дачных участков и около 40 миллионов не имеют такого. Если каждому в европейской части дать по 20 соток плюс рядом резервный участок где-то 1 гектар в аренду, то каждый будет кур выращивать и все мы победим, не надо никаких..
А. Норкин:
- А вы сами не пытались получить гектар дальневосточный?
Константин:
- Нет, речь идет о европейской части.
А. Норкин:
- Но для начала можно и там попробовать-то…
Константин:
- Ну, как говорится, возраст. Тем, кому за 50, уже сильно не побежишь, правда?
А. Норкин:
- Согласен. Спасибо большое.
Ю. Норкина:
- Из Германии нам пишут: «Боюсь, что благодаря чиновникам, которые работают на свой карман и из-за несправедливой судейской системы может восстать народ и начнет сносить все на своем пути».
А. Норкин:
- Нет, восставать не надо…
Ю. Норкина:
- Нет, человек боится просто.
А. Норкин:
- Я тоже этого не хочу и тоже этого боюсь…
Ю. Норкина:
- Еще один не быдло у нас: «Невозможно жить по закону не из-за быдла, а из-за террора государства к бизнесу». Ну, вот вы быдло, видимо, и террора боитесь, который в государстве. Я террора не вижу, я-то вижу, что вот тех, кто считает нас быдлом, вот как-то мало прижимают. По закону будем жить, не будем устраивать показные свадьбы, вот, может, чего-нибудь изменится у нас? А вы, не быдло, все слиняете далеко… а мы здесь останемся…
А. Норкин:
- Ты чего разошлась? Сейчас я буду призывать тебя к спокойствию… Все, от нее дым идет. Вот кто не видит, просто молнии летят в разные стороны…. Мы с Юлей прощаемся с вами до завтрашнего вечера, а сейчас примирительную песню вам поставим о вреде пьянства.